Странник в Закулисье

Выпили ещё по чуть-чуть, закурили. Сеня уже забыл, что с куревом «завязал», а Хэм не стал напоминать. Ну что ж, самое время для того, что пофилософствовать.

– Послушай, Сеня, в моей нобелевской речи были такие слова: "дело писателя – изо дня в день видеть впереди вечность или отсутствие таковой". Как ты считаешь, мы с тобой её увидели?

– Нам это ещё предстоит, и я не могу думать об этом без содрогания.

– С чего бы так? – удивился Хэм.

– Да потому что не верю ни в прогресс, ни в грядущее процветание. Хватит, уже накушался всяких обещаний!

– Вечность тут при чём?

– Ну как ты не поймёшь, ведь мы с тобой бессмертны! А коли так, придётся пройти через великое множество надежд и разочарований. Для нас это станет вечной мукой.

Хэм развёл руками, словно признавая, что не в силах что-то изменить:

– Что тут поделаешь, развитие человеческого общества идёт по спирали, и без разочарований никак не обойтись. Но это словно бы камни на дороге, можно ненароком споткнуться, но чаще удаётся обойти камень стороной. А ты норовишь вдарить по нему ногой, отсюда все твои страдания и муки.

– Хэм, так мы с тобой ни о чём не договоримся, – в словах друга Сеня уловил признаки равнодушия к тому, что происходит в мире и хотел было возразить, но решил не ссориться, лишь криво усмехнулся: – Пойми, я скептик, а ты, похоже, оптимист.

– Да, при любых условиях я привык наслаждаться жизнью.

– Поэтому и пустил себе пулю в лоб?

– Так уж всё сошлось, – отвечал невозмутимо Хэм. – А потому что жизнь без наслаждений лишена смысла.

– С этим я не спорю, – для видимости согласился Сеня. – Но вот допустим, ты будешь соблазнять женщин, убивать зверей в африканской сельве, пить вино… Не надоест?

– Ты к чему это клонишь?

– А к тому, что высшее наслаждение – в творчестве!

– Да не смеши меня, Сеня! Так может рассуждать только импотент.

На лице Хэма появилась саркастическая улыбка, а в глазах – что-то вроде сочувствия. Но Сеня не сдавался:

– Нет, Хэм, нельзя сводить всё к сексу. Произвести на свет ребёнка и воспитать достойного члена общества – это тоже творчество.

Тут Сеня прикусил губу: «Вот ведь ляпнул! Ведь его сына от первого брака обвиняли в домогательствах к своим дочерям. Теперь конец пришёл нашей дружбе!»

Но Хэм только махнул рукой:

– Сеня, ты не исправим. Заканчивай с морализаторством и давай ещё выпьем по одной!

– Нет, Хэм, мне уже достаточно.

– Тогда я почитаю тебе кое-что из того, что за последнее время написал.

В рассказе речь шла о том, как старик поймал огромного марлина, приложив для этого немалые старания. Но вот смотрит на него и думает: «Ну и зачем я это сделал? Мог бы он плавать в океане, поедать моллюсков и мелкую рыбёшку, а я вмешался в это спокойное, размеренное течение жизни»…

Сене надоела эта тягомотина, и он воскликнул:

– Хэм, всё это уже было!

– Здесь совсем другой финал.

– И чем же всё закончится?

– Старик спокойно смотрит, как акулы жрут пойманную им рыбину.

Для Сени такой ответ был совершенно неприемлем:

– Это что же получается – старик подкармливает отвратительных зубастых тварей? Ты разве не понимаешь, что непротивление злу может привести к глобальной катастрофе?

– Но я тут совершенно ни при чём, да и старик ничего не может сделать. C'est la vie, как говорят французы.

«Похоже, что за сто двадцать лет Хэм утратил нечто более ценное, чем талант. Тогда какой смысл в таком бессмертии? Пить вино, влюбляться в женщин… Всё это уже было у него много, много раз! Господи, спаси меня от подобной вечности!» Так думал Сеня, но возразить снова не решился, иначе мог бы разругаться с Хэмом в пух и прах.

Кто знает, чем бы закончился этот разговор, но тут Ирен пришла с прогулки и прямо с порога заявила:

– У нас всё готово! Можем отправляться хоть сейчас.

Прощание с Хэмом не было таким сердечным, как недавняя встреча в «Клозери де Лила». Да и чему тут удивляться, если во взглядах резко разошлись?.. Может быть, оно и к лучшему,

Глава 16. Воскрешение блудного Сени

Готовясь к этой процедуре, Сеня опасался одного: если перед отправкой в Закулисье он лежал в гробу, так не окажется ли после возвращения там же? Кто знает, как у них это происходит, однако Ирен немного успокоила, сказав, что можно обойтись без похоронных принадлежностей. Она вроде бы проделывала этот путь уже не раз, и всегда было попадание в заданную точку с погрешностью не более трёх метров.

– Ну, если в чисто поле, то вполне приемлемо. А вдруг в мою квартиру? С такой точностью могу мимо любимого дивана пролететь и повиснуть на карнизе.

– Дивана твоего там больше нет, да и квартира не твоя. Поэтому пока остановишься в гостинице. Номер забронирован.