Странники зазеркалья

– Чтобы не удрали, – усмехнулась Оксана.

За час на экскурсию сходили все желающие. Даже Рая с Юлей.

– Ваша оч-чередь, – сказал Вовка, протягивая фонарь и верёвку Оксане с Александром.

– Не. Я не хочу, – сказала Оксана. – Иди один.

– А я чего там не видел? – пожал плечами Александр.

– Неужели вам не интересно? – возмутился Вовка.– Интересно, – кивнул Александр. – Кто этот ход копал, и главное, зачем? Но сейчас мы это вряд ли узнаем. Тут нужны археологи.

Пятое января

Утром приехал Владимир. Увидев синяки на лице Александра, он открыл было рот, чтобы спросить, но потом передумал. Не до того. По его виду было ясно: чудес не случилось и улучшений не произошло. Они с Бобом загрузили в джип фляги с молоком и пакеты с сырами. Боб сел за руль. Владимир в нерешительности остановился возле машины, как бы решая, рассказать, или… нет времени. Оксана, Александр, Рая и Вовка вопросительно смотрели на него, но никто не решался распрашивать.

– Володя, сбегай в дом, принеси мне этот… как его… – Владимир задумался.

– Д-да ладно, я понял, – буркнул Вовка. – Сам уйду.

Когда он ушёл, Владимир, глядя в землю, сказал:

– Кома второй степени гипо-питу… в общем какой-то орган в мозгу перестал вырабатывать гормоны.

– Гипофиз? – подсказала Оксана. Владимир кивнул.

– Врачи сказали, что ещё два дня, пока точно диагноз поставят, полежит бесплатно, только за лекарства и анализы надо заплатить, а потом, если хотим…

– А сколько? – спросила Оксана.

– Наших накоплений хватит на пару недель. Потом не знаю… даже если будем работать только на больницу. И то не хватит, придётся увеличивать объёмы…

– Куда ещё-то увеличивать? Это едва успеваете развозить.

Владимир пожал плечами и сел в машину. Но дверь не закрыл.

– А стервятники уже налетели, – еле слышно сказал он.

– В смысле? – переспросила Оксана. И тут же поняла, о чём речь.

– Типа, если ваша девочка не очнётся, то почки, кожа, сердце… – Владимир нервно засмеялся. – Деньги предлагают. А у нас ведь ещё Дашка.

– А с ней что?

– Врачи говорят: то же самое, но медленнее развивается. Сидит, молчит… вроде аутизма. Нужна срочная терапия, и тоже деньги немалые.

– А Галка что?

Владимир вздохнул и махнул рукой:

– Представь, тебя поставили перед выбором: разобрать одну дочь на запчасти, чтобы попытаться спасти другую, или потерять обеих.

– Не представляю… – прошептала Оксана.

Владимир немного помолчал, а потом с надеждой посмотрел на Александра:

– Сань, а может, всё-таки сходим ещё раз к камню? Попросим, пусть вернёт всё, как было.

– Ага, – кивнул Александр. – А ещё надо ёлку срубленную обратно в лес отнести. Нет, Вовка. Точка невозврата пройдена. Теперь только вперёд.

– Куда вперёд?! Куда?! – закричал Владимир.

– Ладно, ладно! – согласился Александр, чтобы как-то его успокоить. – Давай сходим. Чем чёрт не шутит? Только мне сначала надо вторую пару лыж отыскать. Я их в селе оставил, когда бульдозер угонял. Сейчас мы с Оксаной поедем их заберём, а завтра с утра… Хорошо?

Владимир кивнул, захлопнул дверцу и махнул Бобу рукой «поехали».

Оксана, Александр и Рая вернулись в дом.

– Боже, какой кошмар! – обхватив голову руками, запричитала Рая. – Я бы с ума сошла. Бедная Галка!

– Мне тоже предлагали подписать такой договор, – усмехнулась Оксана. – Если я вдруг умру, чтобы позволила свои органы на пересадку…

– И что? Ты согласилась?

– Нет, конечно! Зачем делать так, чтобы кому-то была выгодна моя смерть? – засмеялась Оксана. – Да и в деньгах я не нуждалась.

– Если бы мне такое предложили, это бы не так страшно, – сказала Рая. – Но это же дети! Как можно такое предлагать матери?!

– А почему нельзя? Ведь у кого-то тоже дети годами ждут, когда появится подходящий донорский орган.

– Господи! – застонала Рая. – Выходит, им выгодно, чтобы Маша не выжила! Они ждут её смерти?!

– Действительно страшно, – кивнула Оксана. – Но если всё-таки это случится, то надо соглашаться, мне кажется.

– Что ты говоришь?! – Рая побледнела. – Типун тебе на язык!

– А чего я такого сказала? – удивилась Оксана.

– Ты что?! Правда, не понимаешь?

Оксана пожала плечами.

– Вот чего я действительно не могу понять, почему женщины перестают соображать, когда что-то случается с их детьми. Разве истерикой или апатией можно что-то исправить? А у Галки это вообще гипертрофированно. Как другим советы по психологии давать, так это она всегда с радостью, а как коснёшься чуть-чуть её больного места… – Оксана махнула рукой. – А может, у меня просто нет материнского инстинкта? Или я настолько боюсь проблем с детьми, что ампутировала себе какую-то часть души? Не знаю… Но я действительно не могу почувствовать этот ужас. Головой понимаю, а боли в душе нет. Наверное, это кажется циничным, безнравственным… даже не знаю, каким словом ещё назвать. Если бы я могла почувствовать этот ужас, то, наверное, смогла бы помочь Галине.

– Помочь? Чем? – спросила Рая.

– Трансформировать этот страх.

– Как это?