Странности любви

Когда подруги отъехали, Мередит закрыла дверь и прислонилась к ней. «Поверь, Эмили. Мне это известно не хуже, чем кому-нибудь другому. Может быть, даже лучше».

Приняв надлежащий вид, она отправилась в гостиную, к Тристану. Предстояло провести наедине с ним всюночь. И ничего уже нельзя скрыть, ничто не может остаться в тайне, и все связано с риском.

ГЛАВА 21

Мередит смотрела, как Тристан жадно поглощает еще один кусок пирога. С момента, когда она предложила ему поесть— еду предусмотрительно привезла Ана, — они едва перебросились несколькими словами. Кухонный стол, за которым они устроились, был старым, но прочным и удобным. Однако за небольшим столом в маленькой комнате нельзя было укрыться.

Тристан взглянул на нее, и все стало ясно. Под его пристальными жарким взглядом Мередит почувствовала себя загнанной в угол. Судя по тому, как медленно он вытер рот и сложил салфетку, он приготовился к разговору.

— Простите мои ужасные манеры, — начал он. Она покачала головой:

— Вы были очень голодны. — Мередит заколебалась, потому что в голову ей пришла ужасная мысль. — Вас что, не кормили, пока вы были в заточении?

Одна его бровь поползла вверх.

— Вы сомневаетесь в человечности вашего начальства?

Она покачала головой:

— Нет. Чарлз Айли лучший из людей. Он посмотрел недоверчиво:

— Меня кормили. У меня просто не было аппетита.

— А теперь появился? — спросила Мередит.

— Такое действие может оказать на мужчину шанс получить свободу. — Он поднялся и стал греть руки у ярко горевшего огня.

Мередит смотрела на его напряженную спину. По резким движениям мышц она поняла, что он все еще сердился.

Когда Тристан стремительно повернулся к ней, лицо его было хмурым.

— Мы достаточно долго избегали этого разговора. Но от него не уйти. Почему вы помогли мне бежать? У вас, несомненно, есть план, в котором отведено место и вашим подругам. В чем он состоит?

Мередит набрала в грудь воздуха и заставила себя оставаться на месте. Сохранять спокойствие.

— Разве вы не поняли, что я помогла вам бежать, потому что верю где-то в глубине тому, что вы рассказали. Или… или хочу верить, — попробовала она объяснить причину своего поступка.

Ноздри Тристана раздулись.

— И каков же ваш план?

— Это зависит от вас.

Руки у него сжались в кулаки.

— А, мне следует предоставить новые доказательства своей невиновности, так? Рассказать то, о чем я еще не рассказал, объясняться, извиняться? Прекрасно, моя дорогая, а как насчет вас? Где ваши объяснения?

В голосе Тристана звучаланасмешка, глаза сверкали. Каждое слово, каждый жест обвиняли ее. Тогда в Мередит тоже забурлил гнев, она вскочила на ноги.

— А что я должна объяснять? Мой долг — защищать свою страну. Ваша тайная деятельность привела к тому, что вас стали подозревать в измене. Я делала свое дело.

Он двинулсяк ней, опасная волна жара бежала перед ним, пробуждая в ней желание и ярость одновременно.

— О да, вы сделали свое дело. Вы не только выведывали у меня подробности моей жизни, вы лгали мне. Вы лгали даже моей матери.

Она отрицательно покачала головой:

— Я никогда не лгала леди Кармайкл.

— Вы подвели еек убеждению, что приехали к намв гости как друг, даже заставили думать, что испытываете ко мне нежные чувства. Вы поощряли ее желание свести нас… почему? Чтобы можно было использовать ее чувства против меня?

— Нет! — возмутилась Мередит. Ей сделалось больно.

Тристан насмешливо продолжал:

— Я провел слишком много времени взаперти у Айли, размышляя о ваших методах «расследования». Вы ложитесь в постель с каждым подозреваемым, или есть какие-то критерии, которым они должны удовлетворять? Где длявас граница дозволенного, миледи?

Щеки ее запылали, но она заставила себя не отворачиваться.

— Вы знаете, между нами в Кармайкле было больше, чем это.

— В самом деле? — Он неприятно засмеялся. — Когда я прикасался к вам, мне казалось, что между нами что-то происходит. Я думал, что вы испытываете столь же сильные чувства. Но теперь я вижу, какая вы опытная лгунья, и невольно прикидываю, какая же часть из высказываемых вами чувств была подлинной.

Мередит попыталась возражать, но Тристан, не в силах остановиться, продолжал изливать поток обидных слов:

— Я аплодирую вам. В каком-то смысле женщины-агенты куда эффективнее мужчин. В конце концов, вы оказались способны использовать мое сердце и ваше тело как смертельное оружие против меня, чего никогда не смог бы сделать мужчина. Вы залезли в мою постель и заставили меня сдаться без единого выстрела.

— То, что я оказалась в вашей постели, никак не связано с порученным мне расследованием! — Сжимая и разжимая упавшие по бокам кисти рук, она боролась с подступившими слезами. — Я понимаю ваше негодование, но, взявшись помогать вам, я рискую жизнью, моим положением агента, безопасностью страны. Не могли бы вы в ответ немного доверять мне?

Тристан засмеялся тем же неприятным и неискренним смехом, что и раньше:

— Как доверяли мне, когда собирали улики против меня? Когда притворялись, что я вам небезразличен?

Слезы хлынули у нее из глаз, как она ни старалась их удержать.