Странности любви

А тут кто? Ну, этот продавец кустарных сувениров — совсем другое дело. Шилову он сразу понравился. Молод, энергичен, с загорелым открытым лицом и застенчивой улыбкой. Но глаза блестят плутоватым блеском: наверняка потребляет по маленькой.

— Эй, браток… камрад, — обратился к нему Шилов, словами и жестами объясняя, что ему надо.

Дескать — настоящая, русская, сибирская — высший класс. Тут такой не бывает…

Молодой продавец понял и застенчиво улыбнулся: "Ноу. Алкохол — ноу. Мусмим, мусмим — ноу алкохоль! Мусмим", — тыкал себя пальцем в грудь.

Он мусульманин, понял Шилов и, пробормотав извинения, ринулся прочь.

Стало темнеть. Ноги налились чугуном, в голове стучало. Все, больше не могу! Беру такси — и катитесь вы все к черту!

Такси, конечно, не взял, сел на автобус — до города. Там пришлось сделать пересадку.

"Теперь и на одну пару туфель не хватит, не то что на две", — вздыхал Шилов, отсчитывая драхмы на билет.

На следующий день, тридцать первого, была только одна экскурсия — до обеда. А после свободное время. Предполагалось, что туристы должны подготовиться к встрече Нового года, отдохнуть.

Шилов сдал одну бутылку руководителю группы, а со второй пошел в город, спрятав ее в капроновой сумке.

Симочке сказал, что разбил. Краснея и заикаясь, объяснил, как это случилось, — вынимал из морозильника, она выскользнула из рук и — хлоп. Вот досада! Поверила Симочка или нет, трудно сказать.

Во всяком случае, вида не подала, даже утешала: не расстраивайтесь, бывает…

"До чего хорошая женщина, — думал Шилов. — Продам "Сибирскую" и куплю ей цветов. Непременно".

Он шел быстро: до центра далеко, нужно успеть туда и обратно. Он уже знал, где именно пристроит бутылку — Зарин, с которым он поделился своими проблемами, дал точную информацию. "Торопись, — предупредил его сосед по номеру. — Завтра за твою бутылку дадут в три раза меньше". Разговор этот, Шилов знал, останется между ними: Зарин — свой человек, хотя и член завкома.

Шилов уже дошел до описанного Зариным места, стал переходить улицу и вдруг за что-то зацепился, не удержал равновесия, шлепнулся на тротуар. Капроновая сумка, которую он держал в руке, отлетела в сторону. Шилов вскочил на ноги, подхватил сумку. Из нее быстро закапало на тротуар…

Созвездие креста

— Хоть бы мужа, что ли, себе привезла! — наставляла мать, помогая Тане укладывать чемодан.

— Из таких поездок, ма, мужья не привозятся, — отмахивалась она, смеясь несколько громче, чем требовалось. — Да и наша специфика…

— В двадцать восемь не до специфики!.. Зачем ты эти кирпичи насовала? Нечего взад-вперед…

Мать твердо вынула из чемодана англо-русский словарь, книги о Древнем Египте. Считает, что туда чемодан должен ехать пустым, а оттуда максимально полным. И с ее доводами спорить бесполезно: очень матери хочется, чтобы дочь обзавелась сразу всем — приданым, мужем, гарантией устойчивого будущего… Ладно, успеет вернуть чемодану словари и книги, еще два дня до отъезда.

До последней минуты Таню не покидало беспокойство: вдруг что-нибудь произойдет, как всегда, в последнюю минуту. Или поездка вообще не состоится. Или напарница Светка сломает ногу, и Таней привычно заткнут образовавшуюся брешь — все переводчицы-"француженки" сейчас в декрете, работать с туристами некому, а у Тани этот язык — второй основной. Или, не дай бог, кто-нибудь из последней ее группы переоценит достоинства русской кухни, и тогда Таня тем более вынуждена будет задержаться. Или, наконец, в самом Египте произойдет государственный переворот ультрас, тогда вообще никаких турпоездок, тем более группы журналистов, чья репутация во всем мире оставляет желать…

Такая группа и такая поездка у Тани впервые за четыре года ее работы в Интуристе. Интересно, да и языковая практика, опять же. И хотя Каир, понятно, не Лондон, но и не Москва и ее окрестности с туристами из Африки, которым самим в английском попрактиковаться не мешает. Честно говоря, Таня устала и от столичных достопримечательностей. "Перед вами памятник полководцам народного ополчения в период польской интервенции Минину и Пожарскому, скульптор Мартос. Как видите, Минин стоит, Пожарский сидит. Нет, наоборот, Пожарский стоит, а Минин… Нет, наоборот…" И терпеливо-вежливый взгляд иностранных гостей, в котором полное безразличие, кто где… Зарапортуешься изо дня в день талдычить одно и то же. Да и туристы попадаются разные: "Танья, а сколько кирпичей в кремльевской стене?" Не ответишь ведь "Сам посчитай!"

В загранпоездке интересная группа — просто дар божий. А тут не какие-нибудь функционеры из агропрома, которых ничего, кроме магазинов, не интересует. Писатели и журналисты, цвет советской интеллигенции. Элита! Лучший, отобранный в результате селекции и предназначенный для дальнейшего размножения вида. Таня почти воочию видела, как Творец в белом халате за огромным столом рассматривает в микроскоп серую кишащую массу и вдруг — наконец-то! — извлекает стерильным пинцетом крупицу мироздания и кладет в хрустальную колбочку — для дальнейших опытов.