Странные мы

– Этот мальчик страдал – только тот, кто терял кого-то близкого, знает, как ему пришлось. Но, милая, мой долг заботиться о тебе и я прошу тебя, ― тут его тон становится тише, ― будь осторожна с ним.

Я ничего не отвечаю, но в душе соглашаюсь с тем, что дед прав.

* * *

Я избегала Данте (для меня он все еще был им) неделю. Думаю, он был занят тем же, потому что он не звонил мне и не писал.

Я ничего о нем не знала после того, как его забрала полиция. Но не сомневалась, что отец помог ему.

Растерянность. Вот что я чувствовала все эти дни долгих размышлений и споров с самой собой. Я была шокирована, поражена, мне было больно и безумно обидно за него.

Тяжело было представить, с чем ему пришлось столкнуться, и как он это пережил.

И пережил ли?

На восьмой день нашего общего молчания я прихожу к выводу, что поступаю малодушно. Даже если я не смогу продолжить наши отношения (а я всерьез над этим раздумываю), мне нужно увидеть его и поговорить глядя в глаза.

Хотя я представления не имею, что ему сказать.

Я набираю номер Данте, но его телефон отключен и меня перекидывает на голосовую почту.

– Привет! ― на выдохе начинаю я. ― Я… Просто так звоню. Хотела узнать, как ты? Перезвони мне… как сможешь.

«И если захочешь», ― добавляю про себя, вешая трубку.

Не помню, чтобы когда-то еще была в таком смятении, как сейчас.

Не знаю, для чего это делаю, но я опять сажусь за свой компьютер и набираю в поисковике Айден Харди, авария, Сиэтл.

И как в первый раз, когда вижу снимки этой ужасной трагедии, мои внутренности покрываются холодом, а взгляд мутнеет.

И я снова плачу. Как и в первый раз.

Как и всегда…

* * *

Данте не перезвонил. Прошла еще одна неделя, а он по-прежнему сохранял молчание.

Я набрала его снова. Телефон все еще был отключен. Оставлять нового сообщения я не стала.

К исходу второй недели я чувствовала, что готова к разговору с Айденом – именно с ним.

Мне только предстояло узнать этого человека. Если он позволит этому случиться.

Ну а если нет…

Нам надо хотя бы попрощаться. Не может же все закончиться так?

Должна быть завершенность, потому что иначе я застряну на месте, а мне нужно двигаться дальше.

В воскресенье, когда началась третья неделя тишины, я поехала к нему домой. Долго стучала и надеялась, что он все же окажется здесь, но его не было. Домой я вернулась ни с чем.

* * *

В выходные я была у деда – он хотел отдать кое-какие вещи в церковь на благотворительность, поэтому я помогала ему разбирать всякое старое барахло в гараже и подвале.

Именно тогда и позвонил Данте.

С тех пор, как мы виделись в последний раз, прошло три недели. Я уже не ждала, что он позвонит. Почти потеряла надежду.

Увидев его имя на экране телефона, я медлю, не решаясь принять звонок.

– Говорят, когда эти штуки трезвонят, если нажать на зеленую кнопочку – они затыкаются, ― не отрываясь от своего занятия, бубнит дед.

Я только хмыкаю. Потом выхожу из гаража и провожу пальцем по экрану.

Поднеся телефон к уху, молчу.

– Привет.

Его голос звучит немного устало и неуверенно, но это все еще он и он все еще заставляет мое сердце работать с перебоями.

– Привет, ― тихо отвечаю я, ожидая продолжения.

– Я получил твое сообщение.

– Ясно.

Я оставила его две недели назад. Он прослушал его только что?

Об этом я его не спрашиваю.

– Ты… знаешь?

Ему нет нужды уточнять, о чем именно.

– Да.

Это очень тяжелый разговор – в том плане, что мы оба не знаем, что следует сказать и как себя вести теперь.

Мне вообще кажется, что я с незнакомцем говорю – что недалеко от истины.

Данте молчит, а я жду, уставившись себе под ноги.

– Можно я приеду к тебе? ― наконец спрашивает он.

– Я у деда. Но да, ты можешь приехать.

Мой голос ничего не выражает. Я хотела с ним увидеться, но теперь мне снова страшно.

Вернувшись в гараж, я говорю деду, что скоро приедет Данте.

– Тогда мне лучше уйти. Пойду, проведаю Бо.

Мне кажется, что я выпроваживаю его из собственного же дома.

– Тебе не обязательно уходить.

Дед отмахивается.

– Вам нужно поговорить, и свидетели вам ни к чему. Да и устал я копаться в этих коробках – перерыв не помешает.

Через полчаса после ухода деда, Данте стучит в дверь. Прежде чем открыть, я делаю несколько глубоких, успокаивающих вдохов. Но когда вижу его перед собой, все мое спокойствие летит в пропасть. Я словно просыпаюсь после странного, одурманивающего сна.

Пусть его зовут иначе, и пусть в его прошлом много такого, с чем я боюсь не справиться, но он тот, кого я полюбила – все еще люблю.

Как я могу отказаться от него?

Как?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

― Не знаю, насколько это еще актуально, но если у тебя есть вопросы, ― слабо улыбается он, ― я на все отвечу.

Да, конечно – после того, как мне пришлось добывать информацию из Интернета, он наконец-то готов открыться мне.

– Больше всего меня волнует, что тебе будет за случай с Маркусом?

– За это можешь не волноваться – все улажено.

После всех моих попыток вытянуть из него хоть что-то, теперь у меня есть возможность спрашивать, но я не знаю, с чего начать.