Странные сближения

— Ехать сквозь поле нет никакого резону, — ответил кучер и пояснил, что через полверсты будет дорога, идущая поперёк нашей и соединяющая два тракта; ездят там редко, но, если не завалило, по ней и доберёмся. Да и навряд ли завалило: деревьев почти нет, — поля.

Вот там-то и увидел Денис лежащую на дороге мёртвую кобылу, а на обочине — перевёрнутую карету. Глаз у кобылы был выбит пулей, на земле возле кареты темнели пятна крови, а в самом экипаже Давыдов нашёл растерзанную дорожную сумку и обрывок какой-то бумаги, судя по сохранившемуся тексту, купчей, выданной некоему (половина буквы «К») репову. Тут Давыдов вспомнил, что где-то уже слышал фамилию Крепов. (Слышал он её во сне, в доме Василия Львовича, когда сидящий рядом Пушкин так же в полусне вопрошал «где Крепов?» Но этого Денис вспомнить уже не смог). В концов, ему показалось, что Крепов — какой-то знакомый Раевских. Развернув коней, Денис возвратился в Киев и прибежал к Николаю Николаевичу с вопросом, не знает ли тот Крепова, и известием о несчастье, оного постигшем. Генерал Раевский о Крепове слышал впервые. Выходя из дома, Денис встретил Дубельта и на всякий случай задал ему тот же вопрос. Так и вышло, что Денис Давыдов с Дубельтом вместе ворвались в дом Василия Львовича, прервав едва начавшееся заседание новообразованного Южного Общества.

* * *

По дороге ездили и впрямь редко — за три дня, прошедших с отъезда князя, первым, нашедшим карету, был Давыдов. Снегом заметало перевёрнутый экипаж и смердящий труп застреленной лошади.

— Крови много, — Волконский опустился на землю, счищая перчаткой снег и разглядывая тёмное пятно, впитавшееся в грунт. — Но нет тел. Или один был ранен, и второй увёл его… Или грабители убили обоих и зачем-то забрали тела.

— Какой человек был, ну!.. И какая глупая смерть.

А правда, где тела?

Пушкин осмотрелся.

Карета была запряжена четвёркой, — подумал он. Одну лошадь убили — зачем? Остановить карету? Странно. Отчего карета перевернулась?

Приподнял лежащее в стороне колесо.

Сломана спица, треснул обод. Колесо крепкое, новое — как же оно сломалось? Разве что кто-то на ходу просунул в него штырь. Или…

Француз провёл пальцем вдоль глубокой борозды, идущей по месту слома.

Пуля.

В колесо стреляли, пуля рассекла обод, и колесо, не выдержав, соскочило.

Зачем убивать лошадь? Если напали разбойники, то лошади для них ценны не меньше людей, особенно если пассажиры не везли ничего стоящего. Стреляли в колесо, чтобы остановить быстро едущую карету, это не помогло, и убили одну из лошадей? Но ведь карета перевернулась именно по причине соскочившего колеса.

— Зачем лошадь убили? — спросил Пушкин вслух.

— Ногу сломала, наверное, — откликнулся Волконский. — Добили из жалости, или просто чтобы не ржала.

А людей увели? Увезли мёртвых?

— Разойдитесь! — закричал Француз. — Отойдите дальше! Дальше! Тут должны быть следы!

— Фу ты, чёрт, — Василий Львович сокрушённо хлопнул себя по лбу. — Мы уже натоптали.

Кое-как сверив отпечатки своих сапог со следами, оставшимися в замёрзшей грязи, насчитали семь разных пар обуви, чьи подмётки не принадлежали никому из стоящих теперь в месте крушения. Один след появлялся на обочине в двух саженях от дороги, там же и обрывался, сменяясь длинной полосой, — вероятно, тащили тело. Другая такая же полоса шла от самой кареты.

Кучер упал с облучка, встал и был убит, Крепова вытащили уже мёртвого или оглушённого?

— Вот и началось, — Краснокутский топтался на месте, пряча руки в рукава шубы.

— Что?

— Потери. Первая жертва среди нас, а ведь мы ещё не начали, — он отвернулся и дальше говорил уже ни к кому не обращаясь. — Он всю жизнь спешил, как будто знал, что времени ему отведено немного, как будто чувствовал… Он породил великую идею, и как, верно, хотел увидеть её воплощение в жизнь… Где-то в полях он теперь похоронен, безымянный, никому не известный?

Что же необычного в этих следах?

Французу, обученному нюансам искусства вербовки и слежки, сейчас остро не хватало опыта полевой работы. Он умел читать следы, но здесь их было чересчур много.

— Что смотрите? Не разобрать уже ничего, ну, — Василий Львович придавил подошвой старый отпечаток. Его нога была раза в полтора больше, чем у неизвестного грабителя.

— Постойте-ка, — Пушкин чесал щёку, погружаясь в раздумья. — Постойте-ка… Нет, у вас стопа слишком большая. Михаил Фёдорович! Встаньте сюда, пожалуйста. А, нет, и у вас… Охотников!

— Чего вам?

— Оставьте, будьте так любезны, ваш отпечаток вот здесь, — Пушкин ткнул тростью в землю у разбойничьего следа.

— Снова логические изыскания… Вот, наслаждайтесь, — Охотников наступил. — Что вы хотите? Найти убийц по следам? Успокойтесь хоть сейчас, почтим память князя.

— Пройдитесь.

— Пушкин…

— Да что вам, пару шагов жалко сделать? — вмешался Орлов. — Может и удастся что узнать, Сверчок у нас незаурядно мыслит. Вспомните… Сами знаете, что.

Охотников драматически закатил глаза и прошёлся перед Пушкиным.

— Что ты задумал? — Денис выглядывал из-за плеча Волконского, склонившегося над следами.