Странные существа

Знал Цзин Кэ в своём сердце,
что уйдёт и вновь не вернётся,
Но теперь неизбежно
навсегда он себя прославит.

Женя знал эти стихи великого Тао Юань-мина, но в устах его друга они обрели какую-то древнюю убедительность и значимость.

– Хорошо, а что во-вторых? – спросил после минутного молчания Евгений.

– Во-вторых, все ханьцы благодарны ему, что он не убил Первого Императора, – вдруг выпалил Лун совсем не то, что хотел сказать. Но тут же понял, что так оно и есть.

– Почему?!

– Говорю же: Цинь Шихуан создал то, что вы называете Китаем, а мы – Чжун-го, Срединным государством. После него началась наша цивилизация, такая, какая она по сей день. Даже письменность, которой мы сейчас пользуемся, единообразной сделал он. И он построил Великую стену…

– Он её только достроил, при этом погибли тысячи строителей. И стена стала символом вашей изолированности!

Студенты выпили уже немало, потому спор постепенно разгорячался.

– Наша изоляция, – гордо заявил Лун, – защитила нашу уникальность. Мы самая древняя цивилизация. Мы изобрели массу вещей, которыми сейчас пользуются во всём мире.

– Ну да, ну да, – иронически покивал Женя, которому претили лозунги. – Потому к девятнадцатому веку вас били все, кому не лень, а вы только откупались и курили опиум.

Луна захлестнула волна гнева, но он не смел потерять лицо. Потому он на несколько секунд предался дыхательной гимнастике цигун, чтобы восстановить внутреннее равновесие. Упражнение помогло – Лун широко улыбнулся. По этой улыбке Женя понял, что в пылу полемики оскорбил патриотические чувства друга.

– Лёха, не обижайся, – примирительно произнёс он, по китайскому обычаю взяв приятеля за руку, – вы – великая нация. Но почему ты так зациклен на Первом Императоре? Ведь в вашей истории сотни выдающихся личностей.

– Потому что я думаю, что Первый Император жив и до сих пор сохраняет Чжун-го, – тихо, но твёрдо произнёс Лун.

– Ну ты, блин, даёшь! – рассмеялся Евгений, – Ты где живёшь – в социалистическом Китае или в империи Цинь?

Лун внутренне поёжился: если бы о вырвавшихся у него словах узнал его партийный куратор, у него вполне могли возникнуть неприятности. Но Женю можно было не опасаться – он не побежит в консульство с докладом. Поэтому Лун продолжил:

– Чжун-го было и будет десять тысяч поколений. Так сказал Цинь Шихуан. И он имел в виду не свою династию, а всю нашу страну. Нашествия варваров, смена строя – это внешнее. Внутренняя суть остаётся прежней. Мы – Срединная Империя среди варварских окраин.

Он наклонился к собеседнику, положив руку ему на плечо и таинственно поблёскивая толстыми линзами очков. Женю вдруг испугала бездонная чернота узких глаз – словно он всматривался в непроглядную бездну тысячелетий…

– Китайская Народная Республика была провозглашена именно в тот день, когда И Чжен взял себе титул Цинь Шихуанди – Божественный Император… Наше руководство всё понимает. Потому реставрируется Великая стена, потому никто не осмелиться потревожить гробницу Цинь Шихуана в Сиане…

– Так её же копают, – проговорил Евгений. Честно говоря, от последних слов приятеля ему стало жутковато. Он даже протрезвел, и чтобы вновь обрести душевное равновесие, открыл ещё две банки пива, одну протянул Луну и тут же отхлебнул из второй. Китаец последовал его примеру.

– Копают вокруг. Реставрируют глиняных солдат. А сам курган никто не потревожит. Никогда, – он выразил пренебрежение, сложив большой палец с мизинцем той же руки.

– Ну и правильно, – ответил Женя, – там же рассыплется сразу всё.

Оба парня разбирались в археологии, не раз были на раскопках и знали, о чём говорят.

– Не в этом дело, – ответил Лун, вновь понизив голос, – я уверен, что туда можно проникнуть. Но есть тайный приказ…

Тут он опять понял, что сболтнул лишнее и попытался перевести разговор.

– Ты же знаешь, что недавно наше правительство заказало у вашего знаменитого художника полотно «Великий Китай»?

Евгений кивнул.

– Так вот, там будет пять основных фигур, олицетворяющих духовную и политическую преемственность нашего народа: Конфуций, Лао-цзы, Будда…

– А политическую, конечно, Цинь Шихуан и Мао? – прервал его Женя с лёгкой иронией. Но Лун только серьёзно кивнул.

– А Цзин Кэ там не будет? – вновь попытался сыронизировать Евгений, но Лун серьёзно покачал головой.

– Не будет. Но где Цинь Шихуан – там всегда будет Цзин Кэ.

У Жени мелькнула мысль, что приятель перебрал.

– Лёха, – замял он тему, – я про Мао ничего говорить не буду. Но Цинь… Он же купался в крови, детей убивал…

– Это был его долг – почти торжественно произнёс Лун, – он создавал политическую систему, действующую у нас по сей день. Это вы всё время у себя всё ломаете, а потом строите заново. А мы видоизменяемся, но суть остаётся. Мы же даже своего последнего Императора, Пу И, не убили, как вы своего Николая – жил себе спокойно до смерти в запретном городе, числился садовником… Потому что он – Сын Неба.