Странные существа

Евгений вдруг почувствовал, какая культурная бездна разделяет его с приятелем. Но всё, что говорил Лун, было ему страшно интересно. Однако, похоже, тот действительно охмелел от крепкого питерского пива:

– Когда-нибудь, – слегка заплетаясь языком произнёс Лун, – я проникну в эту гробницу. Увижу реки из ртути, карту Чжун-го, потолок пещеры в драгоценных камнях и саркофаг с Императором посередине «искусственной вселенной»… И я открою его.

– Зачем тебе это надо? – несмотря на смутную тревогу, Женя всё ещё воспринимал разговор как пьяный трёп.

– Потому что я… – начал Лун и замолк, но, хлебнув ещё, всё-таки закончил. – Я – Цзин Лун, прямой потомок Цзин Кэ в шестьдесят шестом колене!

Но тут же лицо его на миг исказилось от страха – он понял, что спьяну выболтал то, чего никто не должен знать.

– Не слушай меня, – это я так, прикололся, – попытался он исправить положение. Но голос его дрожал, и Евгений понял, что приятель говорит серьёзно.

– Ох, Лёха, набухались мы с тобой, – произнёс он, никак не реагируя на признание друга. – Пошли-ка в общагу, пока туда ещё пускают.

И приятели, покачиваясь, отправились домой. А скоро учёба закончилась, и они больше не виделись.

* * *

С тех пор, как я стал Цинь Шихуанди, Первым Императором, владыкой Поднебесной, я хотел бессмертия. Не для себя – я устал от жизни и борьбы, ещё когда был наследником Цинь Инь Чженем. Но на плечах моих лежал безмерный долг – создать порядок из хаоса вечно воюющих царств. Я завоевал все эти царства. Потом я объехал свою Поднебесную, и все духи местности поклонились мне, как божественному правителю.

Да, я пролил реки крови. Я начал с двоих моих единоутробных братьев, которых мать прижила от любовника, готовившего заговор против меня. Я подавил мятеж и приказал удушить малышей, хотя в сердце моём шевелилась жалость. Но один из них должен был занять моё место, и я не мог оставить их в живых. Я приказал разорвать лошадьми любовника матери. Вскоре умерла и она. Спокойствие было восстановлено. А потом были военные победы, казни пленных, закопанные в землю ученики великого Кун-цзы. Я знал, что они невиновны, и сам почитал их великого учителя. Но их писания были бесполезны, когда речь шла о том, чтобы слепить в единое целое эту рассыпающуюся в руках субстанцию – Чжун-го. Я приказал сжечь все книги, в которых не содержались полезные сведения по земледелию, астрономии и медицине. Я защитил Поднебесную от северных варваров, которые не могли прорваться через Стену. Тысячи людей погибли на строительстве, а потом тысячи воинов днём и ночью глядели с башен на север, в любую секунду готовые, при виде отрядов ху, зажечь сигнальные костры и вызвать подкрепление. А чтобы они не уходили с постов, я велел отрубать им стопы.

Страна держалась – моим велением и покровительством Небес. Вот тогда я стал искать бессмертия, потому что Небеса благоволили мне, а без меня всё пришло бы к первозданному хаосу. Я посылал людей за море, на остров Пен-лай, чтобы они привезли мне эликсир жизни, но никто из них не вернулся. Я любил сотни наложниц так, как предписывает дао любви. Я принимал пилюли на красной киновари, которые, как утверждали даосы, могли продлить жизнь.

Покушались на меня множество раз, и я всегда оставался невредим. Но в последний раз я прочитал в глазах умирающего Цзин Кэ…

Он был лучшим цыкэ, наёмным убийцей, во всей Поднебесной. Его призвал к себе наследник царства Янь, которое я собирался присоединить. Только моя смерть могла остановить поступь моих непобедимых воинов. И Цзин отправился за ней. Он прихватил с собой три вещи: голову бежавшего от меня генерала, которой тот добровольно пожертвовал ради моего убийства, карту царства Янь – в знак того, что оно отдаётся мне без сопротивления, и отравленный кинжал, который был завёрнут в эту карту.

Их план сработал – почти. Когда я рассматривал медленно разворачиваемую передо мной убийцей карту, я сперва даже не сообразил, когда открылся кинжал. И вот уже лезвие приближается к моему телу, словно пасть атакующей змеи. Смерть казалась неминуемой. И тут я посмотрел в глаза убийцы.

Не знаю, что тот увидел в моих глазах. Но рука его дрогнула, и клинок лишь разрезал рукав моего халата. Я вскочил и попытался выхватить меч, но он застрял в ножнах. Придворные, по моему же приказу, были безоружны. Они все разбежались, дети вонючей черепахи!

А Цзин Кэ гонял меня по всему залу. Теперь я понимаю, что он уже не собирался убивать меня, но он хотел показать свою власть надо мной. А я всё никак не мог обнажить меч. То была воля Небес – надо мной и над Цзинем. Он понял, что Небо противится моей смерти, но показывал, что сейчас моя жизнь в его руках. Мне было очень страшно.