Странные вещи

Говорить так было опасно, но сказанного не воротишь. Сенатор молча поморгал, пристально глядя на Клевер.

– Пожалуйста, не судите строго, – вмешался Ганнибал, – у нее истрепаны нервы – столько пришлось пережить, что она… заговаривается.

– Воздух буквально пропитан ложью, – сказал сенатор Оберн. Из-за речи, которой он вдохновлял народ, он сорвал голос и охрип. Накапав в стакан с лавандовой водой лауданума[5], он прополоскал горло и только тогда продолжил:

– И кому мы должны сказать за это спасибо? Ты открыла ящик Пандоры. Воцарилась полная неразбериха. Но ее можно обернуть нам на пользу, не так ли, Ганнибал? Я полагал, что потребуется еще не меньше года уговоров и выступлений, пока все не проникнутся идеей войны. Но сейчас вскрываются старые раны. Сплетни Кобальта посеют панику и в других городах. А когда людям страшно, они хотят надежности и защиты. Клевер, ты уже помогла нашему делу.

– Именно это я и пытался вам втолковать, – заявил Ганнибал. – Медсестра Элкин – внушительная сила, и мы должны с толком ее использовать. Я видел ее храбрость, ее решимость. Когда она делает что-то от всего сердца, ее ничем не остановить.

Ганнибал говорил о Клевер так, словно ее не было рядом. Девочка попробовала глубоко дышать, но алые стены давили – ей казалось, что она оказалась в утробе какого-то зверя, и он ее переваривает. Она хотела открыть дверь и выскочить, но снаружи стояли часовые.

– Видишь, как ты полюбилась Ганнибалу, – сказал ей сенатор. – И я не удивлен. Ты и в самом деле замечательное дитя, настолько замечательное, что, подозреваю, он не открывает мне всей правды о тебе.

– Сэр, уверяю вас…

Снисходительно отмахнувшись от Ганнибала, Оберн наклонился к Клевер. На нее пахнуло амброй и табаком.

– Тебя разыскивает ведьма, бедное дитя, – сенатор Оберн откинулся на спинку кресла и скрестил руки с таким видом, словно разгадывал загадку. – Но, черт побери, зачем ей это?

Клевер покачала головой.

– Вот и я не знаю. Да и кто знает, что творится в голове у горной карги? Но это ставит нас в затруднительное положение, потому что нам от ведьмы кое-что очень нужно. Видишь, я открываю тебе свои карты. Клевер, чтобы ты знала, что мне можно доверять.

Он лизнул большой палец и провел им по бровям, приглаживая их, как другой мужчина пригладил бы усы.

– Мы можем обменять тебя на ту важнейшую вещь, которой обладает только она одна.

– Для этого вам надо бы знать, где ее найти, – сказала Клевер.

– А я знаю. Я выкупил этот секрет у Кобальта еще много лет назад. Очень дорого заплатил. Но знать, где она прячется, недостаточно. Вот в чем проблема: у ведьмы есть то, что мне нужно, и, похоже, ты – единственный способ это получить.

– Но, чтобы выманить ведьму из ее логова, нам пришлось бы оставить беззащитную Клевер у рудника, – возразил Ганнибал. – Со всем уважением, сенатор, я хочу напомнить вам, что наживку нередко успевают проглотить.

– Я должна стать наживкой? – переспросила Клевер, потрясенно глядя на Ганнибала, которого до сих пор считала своим другом.

Не обратив на нее внимания, Ганнибал продолжал:

– Вы знаете, сэр, что гнусы непредсказуемы и яростны. А гора кишит ими. Даже продумав все идеально, мы не сумеем и захватить ведьму, и защитить Клевер. Такой риск неприемлем.

– Вы только что посвятили девочку в наш план, – кисло заметил Оберн.

– Она имеет право знать, что с ней станет. Клевер не в пример ценнее любой диковины, добытой нами на горных заставах. Было бы безумием отдать ее на растерзание гнусам и таким образом добровольно ее лишиться.

– А ты с возрастом превратился в курицу-наседку, – сказал Оберн, но тут же обернулся к Клевер, еще выше вздернув брови. – Почтенный и уважаемый полковник Фурлонг, чьему мнению я доверял на протяжении десятков лет, утверждает, что от тебя больше пользы на поле брани. «Неукротимая» – так он тебя называет.

– После всего, что произошло на постоялом дворе, – воззвал к Клевер Ганнибал, – ты не станешь отрицать, что ты боец. Сначала Цапля, потом Кобальт. Кое-кто из моих людей видел все своими глазами.

– Так что же? – нахмурился сенатор Оберн. – Ты действительно секретное оружие, как утверждает Ганнибал?

Только теперь Клевер поняла, что Ганнибал защищал ее, как адвокат в суде. Полковник боялся за нее, а теперь и самой Клевер стало страшно. Она ввязалась во что-то такое, что было ей не по зубам, попала в этот невероятный, будто летящий кубарем, фургон, а Ганнибал пытается ей помочь, вывести в безопасное место. Наверное, разумно было бы внять его советам, как она и делала раньше, и принять то, что он предлагает.

Чайник шипел и плевался, но никто и не думал снять его с плиты. Ганнибал и Оберн ждали ее ответа.