Странный ангел

И тогда, наконец, Ирина Александровна почувствовала, как с ее души спадает застарелая тяжесть, а вместо нее приходит новая надежда и новая свобода.

Она не стала плакать.

Она вольно вздохнула и повернулась к Григорию.

- Спасибо тебе, Гриша! – сказала он. – Спасибо! Я одна, без тебя, этого бы никогда не добилась!.. Без тебя он бы никогда не выбрался!..

- Он бы выбрался. – покачал головой Григорий. – Только это обошлось бы ему большей кровью!..

- Не надо крови, не надо!.. – попросила Ирина Александровна. – Не надо страданий!.. Не надо боли!..

Григорий вздохнул.

- На это пожелание отвечу иносказательно… Кто мы все, как не звенья в бесконечной цепи случайностей?..

Ирина Александровна в ответ на это подарила ему взгляд настолько глубокий, что Григорий впервые за все прошедшее время растерялся.

А Ирина Александровна все смотрела и смотрела ему в глаза этим своим обжигающим взглядом, так, что все переворачивалось в душе Григория.

И тогда он, наконец, решился, и сделал то, что ему мучительно хотелось сделать уже очень давно.

Он крепко обнял Ирину Александровну и поцеловал ее, а она ответила ему так страстно, как не ожидала сама.

А потом, в налетевшем то ли из окна, то ли еще откуда-то потоке воздуха они взлетели, и понеслись все вверх и вверх.

- Тебе не кажется, что так высоко улетать опасно?.. – спросила Ирина Александровна, когда они на миг оторвались друг от друга, чтобы просто перевести дух. – А вдруг мы упадем?.. А парашютов у нас нет!

- Не упадем! Нам помогут небесные силы!.. – легкомысленно отозвался Григорий.

И новый поток воздуха выразил ему в этом полную поддержку.

Глава восьмая

1

На первый взгляд, мир Ани после отъезда Кати не претерпел столь же кардинальных перемен как мир Кости. Аня оставалась в том же месте и том же доме, где провела всю свою жизнь, ей не нужно было перепрыгивать через два года жизни, и, самое главное, не нужно было играть совсем другую жизненную роль.

Но одна лишь внезапная потеря Кати стала для Ани ничуть не меньшим потрясением, чем для Кости все его перемены вместе взятые. Правда, природа этой потери была совсем иной, нежели сама Аня или кто-либо из ее близких полагали в то время.

Ах, если б это был всего лишь отъезд милой подружки!..

Ах, если б это была всего лишь детская, преходящая привязанность и легкая дружба, которую оплакивают жгучими, но быстрыми слезами, и так же быстро забывают!..

Нет, нет.

Тут все было серьезнее, гораздо серьезнее.

С каждым днем женщина в Ане пробуждалась все явственнее. Еще не воспринимая мир во всей полноте взрослых ощущений, Аня смотрела на него уже не так, как ребенок. И при всей своей детской наивности и непонимании того, что происходит с ней на самом деле, она в утро отъезда Кати чувствовала себя покинутой, брошенной, даже преданной тем, с кем в течение двух лет была единым целым.

Единым целым, да-да.

Единым целым…

О счастье, которое Аня и Костя познали еще детьми, мечтают очень многие люди, и многие всю жизнь безуспешно ищут свои половинки. Косте с Аней искать друг друга не понадобилось - их соединила мятежная воля странного существа, отказавшегося исполнять роль ангела смерти. И не его вина, что счастье их жизни никак не могло обойтись без долгой разлуки.

Эту истину рано или поздно открывают каждая женщина, каждый мужчина, но почему-то именно женщинам суждено осознавать ее особенно остро – так, как в то горькое утро осознавала ее Аня.

Все ее существо наполнила никогда ранее не испытанная боль, такая сильная, что Аня даже расплакаться не смогла, а только страдальчески поморщилась, зная наверняка, что с этим чувством ей отныне предстоит провести долгое, долгое время…

Дарья Петровна и Дмитрий Борисович заметили, конечно же, что с Аней происходит что-то особенное, и Дарья Петровна погладила Аню по щеке, а Дмитрий Борисович пробормотал:

- Ну вот, доча, ну вот…

Мама и папа готовы были сделать все возможное и невозможное, чтобы утешить свое дитя, но они были ей родители, и уже не могли заменить того, кто сейчас уносился прочь от Дубравки.

- Иди, лапонька, поспи!.. Еще совсем рано. – предложила Дарья Петровна.

- Ладно… - покорно сказала Аня, радуясь хотя бы тому, что ей сказали, что нужно делать в этой невыносимой ситуации.

Она поднялась к себе в мансарду и действительно легла в постель, но сон к ней не шел. К тому же тонкое покрывало не спасало от наползавшего откуда-то странного холода. Тогда Аня укрылась еще и шерстяным одеялом, чего летом никогда не делала. Но и после этого она долго не могла согреться.

И неудивительно. Это ведь был не какой-то внешний холод. Это был холод ее глубокой обиды на Катю. Обиду эту Аня почувствовала вот только сейчас, до сих пор ее владело всего лишь недоумение, непонимание того, почему вдруг жизнь решила обойтись с ней так жестоко и несправедливо.

А теперь ее ощущение сместилось, и она все сильнее стала проникаться обидой не на жизнь, а на Катю.

Уехать, и не поделиться истинной причиной отъезда!

Уехать, и даже не оставить нового адреса!..

Как, ну как могла Катя поступить так с Аней, своей лучшей подругой?..