Странный дом, Нимфетки и другие истории (сборник)

– Наверное, за неожиданную и такую приятную встречу? – встрял Яблочкин и через колени Хожа полез чокаться с приглянувшейся ему Надеждой.

– Встречу с продолжением! – попутно заметил Леня Прен.

– За быструю и конкретную любовь! – предложил свой тост Дрон и, не сдержавшись, чмокнул Любку прямиком в незамысловатую челку. Та взвизгнула и чуть не уронила свой стакан; Гашик угрожающе пробурчал что-то в сторону.

– За то, чтоб каждый из нас был сегодня счастлив! – сказал сэр Гаррик и звонко чокнулся с улыбнувшейся ему Наденькой.

– За то, чтоб хук стоял и дети были! – на весь лес взвизгнул Прен, заржал и первым осушил свой бокал. За ним не спеша выпили остальные.

Настроение у нашей великолепной семерки, как ты, читатель, заметил, значительно улучшилось. Леня, решив не прерывать процесс, тут же наполнил стаканы по-новой, Дрон налил полный стакан Любке и немного подлил Гашику, который даже не допил свое вино до конца. Надя, оглядевшись, поправила свитер, придерживаясь при этом за плечо Хожа, затем встала и предложила тост за «наше короткое лето и нашу долгую любовь», стьюденты ее шумно поддержали, а распоясавшийся Дрон снова чмокнул нимфетку – на сей раз в щечку. Любаша сделала Дрону какое-то замечание, после чего, даже не дождавшись положенного чоканья, бомбанула стакан почти до конца. Остальные братья и сестры во нощи все же стукнулись бокалами и дружно хряпнули… Закусив тем, что еще оставалось на расстеленной у костра клеенке, герои разговорились так живо, будто были знакомы не полчаса, а, как минимум, пару месяцев.

Вот тебе и пример живой непосредственности молодежи, хмурый читти!

Развеселившийся Дрон, обжимая за талию Любашку, снова развлекал компанию бесконечными анекдотами про Чапаева, Сталина, Брежнева, Мужа с Женой, Тещу и Зятя. Девчонки заливисто смеялись, друзья-студенты, за исключением Гашика, тоже, хотя они уже слышали сегодня все эти байки, а сэр Гаррик, решивший не терять времени попусту, попутно вел свой диалог с довольно нехитрой, что уж тут греха таить, девушкой Надей. Было выпито и по-третьей и по-четвертой: Яблочкин, схватив гитару наперевес, в который раз исполнил шлягер про берег с илом, причем почему-то поменял довольно уместное по смыслу песни слово «песок» на совершенно неуместный «сосок», но лишь сорвал дополнительный аплодисмент. Гашику вдруг стало плохо от вина, и он тихо отлучился в кусты привести себя в порядок. Наденька совсем уж прилегла на Хожа, который в свою очередь, на спрашиваясь, забрался ей под свитер. А Любка, совершенно развеселившись, зачем-то натянула на свои симпатичные ножки грязный пакет и начала было рассказывать какую-то вольную историю из своей пионерской практики, по ходу сбилась и громко заржала. Потом она без предисловий сама полезла целоваться к своему сомнительному кавалеру, который был весьма доволен таким развитием сюжета. Леня Прен, в отличие от Гашика и Яблоча, тоже был доволен таким раскладом, так как в связи с убытием младшего Вулича пил он не только за себя, но «за того парня» тоже.

Наверное, прошло не менее двух часов после начала этого безумного винопития, когда крошка Люба, по ногам которой уже не раз и не два бегло проскочила рука клубничника Дрона, уронила предложенную ей сигарету в костер и вдруг объявила: «Нам это, пора уже! Нас в лаге… гере раз! И потеряют…» При этих словах она распустила свои светлые волосы, неуклюже открыв заколку, и попробовала встать, но неожиданно повалилась на тихо сидевшего справа от нее Гашика, который едва успел подхватить нимфетку за талию. Ехидный Яблочкин, гитаристские способности которого оказались не оцененными, немедленно прокомментировал падение: «Нахрюкалась зараза!» Дрон поспешил своей новообретенной пассии на помощь и с трудом освобождал теперь ее от пресловутого грязного пакета, в котором находились ее открытые между штанишками и кроссовками ножки.

«Я от комаров их туда, от комаров…» – оправдывалась полупьяная нимфетка и, беспрерывно встряхивая челкой, почему-то обвиняла в своем неожиданном падении Гашика, который, как позже выяснилось, был ни причем абсолютно. Лёня, упившийся до чертиков, вдруг громко захохотал, сотрясая тихий лесной воздух, Надя уже в открытую «сосалась» (тут, читатель, прости, но и слова-то другого не подобрать) с могучим и тоже в меру пьяным Хожем. Лишь Гашик хмуро смотрел на всю эту нелепицу с видом разочарованного философа.