Странный мир (СИ)

Я вышел в районе Варшавского вокзала. Разумеется, в первый момент я не понял - в какое время попал. Никаких висящих в воздухе циферблатов или надписей механизм переноса не предусматривал. Тебя перенесли - вот и хорошо. Дальше - всё сам. Расспрашивай местных жителей, читай газеты и объявления на столбах или анализируй происходящие на твоих глазах события, если ты такой умный и начитанный. Любой вариант подойдет. И если сумеешь всего лишь сойти за чудака и тебя не сдадут на руки полиции или людям в белых халатах - тебе повезло. Иначе придется вырываться, бить морды прохожим и спешно нырять обратно в проход в надежде оказаться где-нибудь в другом месте.

Первый раз так и было. Я оказался около серой стены одноэтажного барака, покрутил головой и практически сразу узнал характерный боковой фасад Варшавского вокзала, выглядывающий из-за соседних крыш служебных строений. Никакого смысла торчать на месте я не увидел. Теплая погода располагала к прогулке, и я, не особо задумываясь, пошёл к Обводному каналу.

На самом деле, первое правило путешественника во времени - определить дату. Это поставит тебя в заведомо выигрышную позицию, если ты хорошо знаешь историю. Поможет либо избежать предстоящих событий, либо подвигнет в них поучаствовать. Поэтому у первого же встречного мужика, одетого в серую рубашку навыпуск, широкие штаны, сапоги и чёрный картуз я, не долго думая, спросил:

- Уважаемый! Какой сегодня год?

Тот вылупил на меня глаза и чего-то промямлил себе под нос.

- Что-что?!

Тут мужика вконец перекосило. Он налился дурной кровью, присел и завопил:

- Держи ипонца!!

Я успел сообразить, что он - обо мне. Подскочил и без замаха ткнул ему раскрытой ладонью в горло. Мужик булькнул, завалился на спину, а я побежал обратно в точку перехода. Не стал подмоги дожидаться. А то набегут с десяток человек - их не раскидаешь. И что потом будет - неизвестно.

Проход открылся без проблем, провернулась дверь, выпуская меня, и... Вместо того, чтобы оказаться дома, я снова вышел у Варшавского вокзала.

- М-да, - сказал я сам себе. - Вот такие пироги...

И снова пошёл в сторону Обводного канала, приняв самый занятой вид. Что такого? Идёт человек по делу, никого не трогает, а что одет странно - так мало ли что. Может, с богомолья вернулся. Или из-за границы приехал. За границей такие моды, что нормальному человеку даже глядеть противно. Нормальный человек непременно сплюнет, увидев, и перекрестится. Конечно, лучше бы сдать странного типа в полицию, от греха подальше, но с нашими блюстителями порядка связываться себе дороже.

Такие мысли явно читались на лицах чуть ли не у каждого встречного. Я понял, что совершенно не угадал с гардеробом, когда собирался в прошлое. Но что-либо поменять уже не мог. Разве что раздеть подвыпившего мужичка, выходящего из кабака. Ограбить, одним словом. Ну, или купить какое-нибудь рванье на Сенном рынке. Или наоборот - всё с себя снять, прикинуться ограбленным и заявиться на этом основании в полицию. Речь у меня правильная, за простолюдина не сойду.

Обдумывая проблему одежды, я вышел на набережную и автоматически повернул к вокзалу.

И вот тут рвануло.

Ударная волна пришла из-за канала. С хрустом посыпались витражные стёкла с фасада вокзала. Взметнулся столб чёрного дыма, расширяясь и закручиваясь. Я инстинктивно присел. Какие-то рабочие в пыльных фартуках побежали к мосту, чтобы посмотреть вблизи. С той стороны проскакала упряжка лошадей, окровавленная и безумная. Откуда-то возникли толпы народа, стремящиеся поглядеть на жертву теракта. Я не двигался. Меня толкали, отпихивали с дороги, слышались недовольные возгласы. Я стоял. Мне мучительно хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. И я понимал невозможность этого.

На той стороне Обводного виднелся остов кареты. Её обломки были раскиданы по всему Измайловскому проспекту. Варшавская гостиница, как значилось на угловом доме, зияла выбитыми окнами. Появились полицейские - офицеры и рядовые. Они отгоняли любопытствующий народ и вскоре освободили пространство перед домом, рядом с которым произошёл взрыв. Толпа колыхнулась и остановилась. И принялась обсуждать происшедшее.

Как-то быстро выяснилось, что покушались на министра внутренних дел фон Плеве. Что метальщики сами раненые, а Плеве - убит. Говорили, что помимо них пострадали ещё "ажно шешнадцать человек!" и что их-то жалко. Министра не жалел никто. Многие откровенно посмеивались и приговаривали, что Плеве таки дождался своего часа!

Ни возмущений, ни излишнего возбуждения. Я не понимал, как люди могут просто любопытствовать по такому поводу. Ведь любой из них, окажись он случайно рядом с бомбой, неминуемо бы погиб. Никто о таком и помыслить не мог.