Странный мир (СИ)

Совершив круг по Марсову полю, я вышел на Садовую улицу и направился к Сенной площади: оказалось совершенно невозможным успокоиться и даже присесть хоть на минуту. На Сенном рынке довелось увидеть, как несколько хулиганов, собравшихся под сурдинку разнести одну из лавочек, были пойманы, засунуты в мешки и безжалостно избиты приказчиками из этой лавки. Женщины и барышни, любопытствующие по всему городу, жадно наблюдали за побоищем.

Голова шла кругом. Меня чуть ли не трясло, я едва удерживал себя в руках. Грудная клетка бурно вздымалась, проталкивая свистящий воздух. Я даже не мог никуда присесть и успокоиться, понимая, что могу замерзнуть.

Почему я не пошёл домой? Не пошёл и всё. Нет ответа. Спокойная жизнь, казалось, летела к чёрту. Хотелось что-нибудь немедленно сделать, не важно, что именно. Главное, чтоб сразу и радикально. При этом я осознавал всю неадекватность своих мыслей и действий. Но как-то со стороны, словно оценивал постороннего мне человека.

Я брёл на юг по Забалканскому проспекту. Словно преступника на место преступления меня тянуло к проходу у Варшавского вокзала: я не был там с лета. Да и толку было приходить? В свой мир не вернуться, а покинуть этот - запросто. И кто даст гарантию, что мне удастся по новой устроиться в мастерскую Лидваля? Конечно, сейчас я выглядел поприличнее, чем в июле. Но начинать всё с начала? Нет, я не хотел этого.

И всё равно шёл, оставляя следы на снегу и воображая, что они останутся в вечности.

Я дошёл до вокзала. Встал под витражом на тротуаре, разглядывая прохожих. Некоторые из них, только что приехавшие поездом, выглядели важными господами: никак не меньше министра или генерала. Мелькнуло знакомое лицо - я не смог вспомнить, где его видел. Чуть повернул голову и заметил странную фигуру в распахнутом пальто, выдергивающую из-за пазухи что-то круглое и чёрное. Я заметил лицо, перекошенное от усилия и ярости, медленно поднимающуюся руку с бомбой. Понял, что это бомба. Почувствовал, что через мгновение она рванёт и разнесёт всё в клочья.

И кинулся лицом в снег.

Бомба взорвалась.

Я не видел, как разлетаются осколки, выкашивая толпу. Не видел, как ударная волна бьёт по стёклам, и витражи летят на землю. Я слышал. Глухой, тяжёлый звук, больно ударивший по ушам. Слышал звон осыпающихся стеклянных осколков. Слышал крики и визг людей. И чувствовал. Несколько не очень сильных ударов в плечо и спину, колкие удары по открытым кистям, которыми я прикрыл голову, и тепло, растекающееся от затылка под воротник.

Я шевельнулся. Сразу же жутко скрутило спину и правое плечо, вворачиваясь в тело раскалёнными буравчиками. Я закричал и попытался подняться. Закружилась голова. Я увидел перед собой окровавленные руки и повалился лицом на них. Дышалось тяжело, но свободно. Можно было надеяться, что осколки застряли в верхних тканях, не пройдя к внутренним органам. Я совершенно не доверял здешней медицине, не имеющей антибиотиков.

Через минуту-другую боль стала терпимей, и я решил, что смогу встать на ноги: валяться в холодном снегу показалось мне верхом идиотизма. Стараясь не делать резких движений, я подтянул ноги и, опираясь левой рукой на стену вокзала, неспешно поднялся, стараясь прислониться к надёжной каменной конструкции.

И вот тогда я увидел. Справа и слева лежали окровавленные люди. Некоторые вяло шевелились, стонали, пытались что-то сказать. Другие лежали безмолвно, уставясь открытыми глазами в небо. Меня замутило, и я чуть не съехал по стене обратно на снег. Прямо передо мной лежал господин, лицо которого показалось мне знакомым в последнюю секунду перед взрывом. В мозгу перещёлкнуло, и я вспомнил, кто это. Фон Плеве. Его всё-таки достал взрыв террористов. И меня заодно.

Я прикрыл глаза, ощущая, как мир начинает вертеться вокруг меня, с трудом оторвался от такой надёжной стены и побрёл к точке перехода, надеясь, что не упаду по дороге. По набережной канала навстречу бежали люди. Их приближение фиксировалось как-то дискретно, словно из документального фильма вырезали кадрики и показывали заинтересованным зрителям, которые могли сами догадаться о содержании. Я уже почти свернул во дворы Варшавского вокзала, как ко мне подлетела бегущая впереди барышня, ухватила за руку, чуть не повалив на снег, и экзальтированно закричала:

- Вы ранены?! Вам помочь?! Срочно извозчика!

- Не надо извозчика, - сказал я. - Мне тут недалеко дойти. Надо.

Лицо девушки плыло и смазывалось. Не получалось сфокусировать на нём взгляд.

- Вы кровью истекаете! - с упрёком возразила мне барышня. - Вам срочно в больницу надо!

- Надо. Но погодя. Есть одно дело. Помогите немного, а потом куда угодно...

Я пошатнулся. Барышня крепче подхватила меня под здоровую руку, в негодовании помотала головой, сжав губы, но повела в том направлении, куда я ей указал. Через некоторое время мне стало хуже. Ноги откровенно дрожали, так и норовя подломиться. Приходилось всё сильнее опираться на хрупкое женское плечо. Перед глазами крутились чёрные точки, сквозь которые с трудом различалось всё вокруг.

- Куда мы идём? - спросила барышня.