Странный мир

Дети и эти ослики-гуанако живут практически в симбиозе. Разработана и применяется эффективная система устрашения самых опасных хищников этих лесов. Изделия, которыми пользуются эти люди, изготовлены искусными мастерами, пусть и не по серийным технологиям, но с любовью и разумом. Харькачка с револьверным барабаном! Он ведь разглядел. Тростник и дерево. Что-то напоминает такое сочетание. А, волос единорога и остролист. Типа – волшебная палочка. Хм! Ивану определенно хочется стать одним из этих ребят.

Он ведь принципиально от них не отличается – просто у него очень маленькая популяция. Выходит – размер имеет значение. Ну да, толпу охотой не прокормишь, а в малой группе нужно быть универсальным работником, а не специалистом. Если кузнец сам жжет себе уголь – он немного накует, особенно охотясь и собирая орехи на прокорм.

И где же оптимум? Эти южане, кажется, его нашли. Живут малыми группами, но действуют сообща. Каждый может о себе позаботиться, ему никто не нужен, чтобы выжить. Но они не теряют единства. Почему? Они что, все такие умные? Так и Иван себя глупцом не считает. Просто он заботится, прежде всего, о себе. Опять пришел к тому же месту. К проблемам всего человечества и соотнесении интересов личности и общества. Надо же! Столько лет мыслил конкретными категориями, а тут снова, словно в детстве начитался книжек, оставшихся в доме от пионерской юности деда и бабушки и от родителей. Прямо по «Тимуру и его команде», хотя там речь о выживании не шла.

Клара колдует над горшками, Нютка крошит овощи, а Максютка? Воткнул в землю палку, насадил на конец вычесанную из гуанако шерсть и прядет. Видел же Иван, как мальчишка палочку заостряет, кто же думал, что это будет веретено! Кстати, а эти дети умеют бездельничать? Кажется, этот предмет им не преподают.

* * *

Пообедали сытно. Приезжие ребятишки устроились спать, положив головы на бока своих сторожей и подстелив безрукавки.

– Они еще маленькие, – отвечает на его недоуменный взгляд их опекунша. – А ночи сейчас короткие. Ребенку, чтобы выспаться, времени не хватает. Вообще-то, если бы меня сейчас здесь не было, носились бы, пока не упали от усталости. Хотя они сегодня провинились, должны после взбучки помнить о режиме.

Глядя на гостей, и Федя устраивается на дневной отдых. Жизнь лагеря затихает. Дневная жара чувствуется и здесь, в лесу.

– Вика, а кто у вас, там, на юге, всем руководит? Коммунисты или демократы?

– Мы названия не придумали. Распоряжается Славка, дирижирует его младшая жена, а за порядком следит старшая.

– Это типа семейного клана? Мафия?

– Не знаю я, как это по-научному. – Видно, что маленькую женщину разморило, и она охотней бы подремала, чем вести серьезный разговор. – Называй как тебе удобней.

– Ну ладно, а по какой процедуре происходит смена власти?

– У нас еще не было случая, а у островитян руководитель сам ушел, а уж как они потом старшего определяли, про то я не ведаю.

– То есть у вас нечто вроде анархии, – не унимается Иван.

– Вань, я не знаю, какая бывает правильная анархия, но у нас, если врач или учитель что сказали – так все и делают. И Славка, и его вторая жена.

– А первая?

– Так она и есть самый главный медик.

– Ну, врачи с учителями обычно ладят. Выходит – власть специалистов, – сделанный вывод Ивана почему-то удовлетворяет, и он перестает расспрашивать. Тоже ведь мало спал этой ночью, если вообще подремал.

Тишина. И мысли. До него дошла наконец разница, из-за которой он не вписывается даже в собственное представление о гостях. Ведь стать одним из них он желает ради собственного блага и блага своих близких. В то время как если бы он принялся думать об интересах всей человеческой общности, то присоединился бы к ним автоматически, даже живя совершенно отдельно. Даже не подозревая об их существовании. Во додумался!

И что теперь конкретно делать? Значительно лучше было бы поселиться со своими домочадцами среди этих южан в их теплых и светлых домах – он уверен, что у них именно такие, – и уже тогда, в комфортных условиях принимать участие в заботах о благоденствии всей общности оказавшихся в этом мире людей. Когда не нужно каждый день думать о том, как добыть пропитание.

Хотя нет, это он лукавит. Над ними не капает. Не бедствуют его домочадцы. Просто хочется устроить их по-человечески.

* * *

Приезжие ребятишки разминали своих скакунов, носясь верхом на них по поляне поодаль от лагеря, а их учительница обучала Федю ездить на своей кобылке Мухе. Потом ребятня снова ушла к реке. Тут чуть больше километра, но уж больно много комарья на берегу, ставить там лагерь – это для мазохистов. А тут есть родничок, расчищенный заботливыми руками младшей жены, и тварей кусачих немного.

– Значит, Ваня, давай-ка я обрисую здешнюю географию, как поняла ее с твоих слов. – Гостья снова подошла поговорить. – На востоке большая река, которую я считаю Днепром. На этом ее берегу густые, труднопроходимые леса, где масса мелкой дичи, гнуса, и часто встречаются кабаны, связываться с которыми никто не хочет, ибо нелюбезны они весьма.