Странный остров

Философский спор! Или, как его называли древние, — диспут, а в наши дни — дискуссия! Хотя точно и давно известно: истина, как святой дух, и увидеть ее, а тем более родить совершенно невозможно. Но философы! Этот упрямый вид человечества уже несколько тысяч лет пытается, причем шумно и гамно, доказать, что это не так, что истину можно ухватить даже за хвост, если как следует изловчиться. Но бог с ними, пусть ищут! Ведь искали ученые свой флогистон и теплород, почему философам нельзя попытаться родить истину!

Нас сейчас волнует другое — как заканчиваются философские споры. Тут всё зависит от аудитории, от ее способности удержаться от кулачных аргументов. Мы уже говорили: если затеять философствование на улице, будет драка, если в компании — компания разбежится. Философский спор, э… диспут между правителем и обыкновенным мудрецом в Древнем Востоке и в Средней Азии заканчивался обычно отсечением головы мудреца или снятием кожи с его спины.

Поэтому мы настоятельно советуем, даже просим: не заводите философских дискуссий ни дома, ни на улице.

А вы, милые женщины, удерживайте мужей от попыток рожать истины. И в самом деле: зачем нужна философская истина, если дома так хорошо и все здоровы. Лучше заведите кошку или собаку. На них можно смотреть, их можно даже гладить.

Итак, мы считаем, что Георгий совершенно легкомысленно согласился на философский диспут с правителем острова Благоденствия. Упрямец! Философский синяк и развал компании в споре у него уже были, не хватало только остаться ему без головы или без кожи.

Железный Джон с наполеоновским величием поглядел на побледневших друзей, потом перевел глаза на петушинно изготовившегося к философской драке Георгия и неожиданно сказал:

— Сначала мы побеседуем. Узнаем друг друга поближе. А потом скрестим шпаги.

И, чтобы сломать барьер отчужденности между ним, правителем, и гостями, он достал из шкафа бутылку французского коньяка, хрустальные стопки, нарезанный ломтиками лимон и, разлив коньяк, предложил тост:

— Давай выпьем за нашу несчастную цивилизацию!

Его слова грянули, как реквием на братской могиле человечества, задев самые заветные, самые тонкие чувства друзей.

— Почему же за несчастную? — сразу пошел в бой Георгий. — Лучше за неразумную! За несчастную я пить не буду!

Джон удивленно поглядел на Георгия и сказал:

— Как будет вам угодно. И «кому-то» тоже, — видимо, брошенное Георгием таинственное «кому-то» не давало ему покоя. — Вы пейте за свое, а я за свое. А потом выясним, кто из нас прав. — И он выпил коньяк, отправив вслед за ним ломтик лимона.

Друзья тоже выпили, загадав про себя поскорее возвратиться домой, и хозяин с настойчивой любезностью подал каждому по лимонной дольке.

Расхаживая по кабинету, Железный Джон начал разглагольствовать:

— Я, знаете, парадоксальный мыслитель. У меня собственный взгляд на мировые проблемы. И в области парадоксального мышления я уже кое-что создал. Это не Кант, не Ницше, не Маркузе и даже не Сартр. — Он остановился, заинтересованно наблюдая за удивлением гостей, которых и в самом деле смутило это перечисление имен философских светил. — Я уверен: очень скоро на развалинах старого ненужного здания мышления будет поставлен маяк моей новой парадоксальной философии! Он сейчас просто необходим для новой истории мира…

— Новой истории? — выкрикнул в запальчивости Георгий. У него не хватило терпения выслушать до конца мысль Джона. — Новой полиместериновой цивилизации?

Джон недовольно нахмурился.

— Ведь судя по тому, что здесь происходит, — продолжал, перехватив инициативу в начавшейся дискуссии Георгий, — для вас человеческая история уже закончилась!

Высказывание и тон Георгия были столь дерзкими, что друзья с тревогой посмотрели на Джона, ожидая его гнева, а Орест, дернув за рукав друга, промычал: «Жора, не забывайся!» И Георгий замолк, скорчив при этом на лице детскую обиду, будто у него отобрали, вытащив прямо изо рта, сладкий кусок пирога.

Джон мрачнее тучи в напряженной тишине свирепо мял пальцами хрустальную стопку, будто хотел выдавить из нее яд на язык своего не в меру горячего оппонента. Еле сдерживая себя, стараясь быть спокойным и снисходительным, он жестко проговорил:

— Юноша, запомните: история человечества — это всего-навсего беллетристика, которую написали невежды от науки! Трудно удержаться от ее осуждения, я понимаю вас. Меня одно слово «история» выводит из себя, я прихожу в ярость. История! — он произнес это с отвращением, словно на язык ему попал кусок дерьма. — Да ее вообще никогда не было!

— А исторические события? Развитие общества по законам истории? Этого нельзя отрицать! — возразил Георгий.

Джон сцепил зубы.

— Исторические события, законы истории — такого не знаю! Была только игра за карточным столом, где можно было выиграть и проиграть! Крупно! Ставки высокие, как в казино Пенисулар!

— А исторические периоды! Рабовладельческий, феодальный, капиталистический строй! — наступал Георгий. — И…

Джон грубо оборвал Георгия:

— Раб — это раб! Господин — это господин! Так было, так будет! Строй здесь ни при чем!