Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание

— Что ты говоришь?! — Хаяси вытаращил на него глаза.

— Подожди, выслушай до конца. Ты сам завел этот разговор. — Кавабэ говорил быстро, не раздумывая, не подбирая слов. — Война принесла только горе нашему народу. Сколько людей погибло на фронте, в тылу — под бомбами, сколько страдает от недоедания, болезней, сколько осталось без крова над головой… Победа в войне уже невозможна. Более того, она не нужна и даже опасна.

— Ну, это ты уже говоришь чепуху, — улыбнулся Хаяси.

— Если бы по странной случайности, — внятно сказал Кавабэ, — Япония вдруг выиграла войну на Тихом океане, это было бы несчастьем для нации. Тяжелые испытания помогут нам избавиться, очиститься от всего дурного, что есть в нашей жизни, возродиться и стать действительно великой нацией. Я не святой и не подлец, не герой, но и не глупец. Я готов к смерти ради будущего страны. Я верю, что образцы величия человеческого духа, показанные камикадзе, будут вдохновлять послевоенную Японию.

Хаяси долго молчал.

— Ты прав, — наконец сказал он. — Даже если нас победят, благородный дух погибших камикадзе не даст погибнуть нашей родине. Иначе за военным поражением неминуемо последует духовная гибель нации. Наша земля охвачена огнем, но это очистительное пламя. Япония возродится лучшей, чем была. Спасибо тебе. Я начал сомневаться во всем… и в себе тоже. Мне очень нужны были твои мудрые слова. Извини, я лишил тебя сна. Ложись.

— А что думает обо всем этом Идзуми? Ты не спрашивал его?

Хаяси помотал головой. Кавабэ прилег и через минуту уже спал крепким сном. Хаяси подошел к кровати Арима и легонько потряс товарища за плечо. Тот пробудился с трудом. Потер рукавами глаза, разлепляя их.

— Уже пора?

— Пора, пора, вставай.

Вздыхая, Арима поднялся. Споткнулся о ножку кровати, чуть не упал.

— Сколько времени? — позевывая, поинтересовался он.

— Начало четвертого.

Идзуми Арима недоумевающе посмотрел на спящего Кавабэ.

— Договорились же, что я с шести дежурю.

— Мне нужно тебя кое о чем спросить, Идзуми.

— Дня тебе мало? — Арима присел на кровати, как прежде Кавабэ, и широко зевнул. Мундир он не стал надевать, с удовольствием похлопывал себя по спине, шевелил пальцами босых ног. Плечи у него были покатые, налитые силой. — Валяй, спрашивай.

Хаяси подошел к нему вплотную, чтобы видеть глаза Арима.

— Скажи мне честно: ты веришь, что камикадзе могут спасти Японию?

Арима ответил без колебаний.

— Конечно, верю. А разве ты считаешь по-другому?

Хаяси жестом остановил его.

— Подожди. Ты же знаешь: нет уверенности в том, что наш отряд потопил хотя бы один корабль. Говорят, что и другие отряды камикадзе не слишком удачливы. Но наши летчики гибнут каждый день. Есть ли в этом смысл?

Арима кивнул.

— Теперь я понял, о чем ты спрашиваешь. Я тебе так отвечу. Вы, городские ребята, ко многому подходите иначе, чем я. У вас нет крепкой веры. Вы привыкли все подвергать сомнению. Вы придаете слишком большое значение жизни. В вас нет основательности, которая позволяет чувствовать себя уверенно. Но представь себе, что весь мир исчез. Остался только ты один. Захотел бы ты продолжать жить? Жизнь имеет смысл только потому, что вокруг есть и другие люди, с которыми ты связан тысячью нитей. Иногда окружающие тебя люди делают что-то для тебя, иногда ты делаешь что-то для них. Это подлинная основа бусидо, образа жизни воина. Если мы цепляемся за жизнь, то теряем самоуважение. Животные — они просто существуют, подчиняясь инстинктам. А люди сознательно посвящают жизнь другим людям или идее. Вспомни слова Маса-сигэ Кусиноки: «Я хотел бы родиться семь раз в этом мире людей, чтобы семь раз отдать жизнь за императора».

Знаешь, когда камикадзе садится за штурвал самолета или за пульт управления своей торпеды, готовясь умереть, он действует в духе наших традиций. Ведь наши герои всегда считали делом чести умереть за правое дело, даже если оно было абсолютно безнадежное. В такой сознательной готовности потерпеть поражение в борьбе с заведомо превосходящими силами противника есть своя доблесть… Мы поставили себе задачу выше человеческих сил, с точки зрения так называемого здравого смысла. Но вспомни: чему нас учили в школе? Человека ждет только одна смерть. Она может быть тяжелой, как гора, или легкой, как гусиное перо. Для человека естественно любить жизнь и ненавидеть смерть, заботиться о семье, растить детей… Но когда человек движим высшей идеей, все выглядит по-иному. Ты же читал в классе «Хагакурэ». Оно написано несколько столетий назад, но моральные принципы нашего народа с тех пор не изменились. Воин всегда был готов расстаться с жизнью, лишь бы не поступиться своей честью или честью своего господина. Харакири — не жест отчаяния, а единственно почетный выход из положения.

Арима произнес все это на одном дыхании.

— Видно, и ты тоже над всем этим задумывался не раз?