Странствия и путешествия

Утром следующего дня я послал барку в город Перу[245], чтобы дать знать о моем приезде хозяину одной навы, /138/ которого звали Хуан Каро, родом из Севильи, который был моим близким другом, и я знал, что он был там. Он вместе со своими друзьями выплыл встречать меня на барках; и я хотел немедленно отправиться выразить свое почтение императору, но они так упорствовали, говоря, что я им доставлю бесчестье, если первым делом не поеду в Перу, где они живут, что пришлось мне уступить; мы с моими людьми отправились на барках кастильцев, а наша нава — за нами, и встали мы на якорь в защищенной гавани Перы, одной из лучших в мире; какой бы большой ни была нава, касающаяся бушпритом земли, глубина и отсутствие тины [будут для нее достаточными], так что лучше и быть не может; и сошел я на землю в сопровождении кастильцев и людей из других наций, их друзей, и отправились мы в церковь, чтобы совершить молитву, и был там подеста, который правит этой землею, и принял он меня очень хорошо, спрашивая о новостях Запада и говоря, что все, что мне необходимо, я получу немедленно; с этим мы и ушли. Я отправился жить к кастильцу, хозяину корабля, у которого и в самом деле нашел теплый прием, и когда приехал я в дом, то обнаружил прекрасные вина и птицу, присланные мне /139/ подеста. На другой день утром кастильцы, бывшие в Константинополе, и те, которые были в Пере, пришли ко мне, и познакомился я там со многими, которых видел в Кастилии, среди которых Альфонсо де Мата, личный эскудеро короля дона Хуана, нашего господина (да упокоит Господь его душу!), который очень просил меня, чтобы представил я его императору Трапезунда, ибо он приехал с послами Собора и разорился; и упросил я императора, хотя тот тоже разорился, подобно вышеупомянутому (ибо изгнали его из его земли, и был он вместе с императрицей Константинопольской, сестрой его[246]), и он принял его на службу, да и мне в тот день подарил лук со стрелами, который у меня хранится.

Через два дня, в которые я отдыхал, я отправился выразить почтение императору Константинополя, и сопровождали меня все кастильцы, и оделся я во все самое хорошее, с цепью Чешуи — девизом короля дона Хуана[247], и послал за одним из толмачей императора, которого звали Хуан из Севильи, кастильцем; и говорят, что был он для императора больше, чем толмач, ибо пел ему кастильские романсы под лютню, <...> и отправился он со мною во дворец, и вошел он доложить императору, что я пришел выразить ему свое почтение; /140/ и заставили меня там ждать час, пока он [император] послал за несколькими кабальеро и подготовился. Я прошел по его дворцу до одной залы, где увидел его сидящим на возвышении, а под ногами у него была расстелена львиная шкура; я поклонился ему и сказал, что я приехал туда, чтобы посетить его лично и весь дом его, и увидеть его земли и сеньории, и прежде всего, чтобы узнать истину о происхождении моего рода, про который говорилось, что происходит он из тех земель и что он его императорской крови, и стал я рассказывать ему, как все это было, согласно тому, что здесь об этом говорят. И потом ответил он мне, что очень рад моему приезду, а что до того, о чем я говорил, то он прикажет просмотреть древние истории и узнать правду обо всем; и стал он расспрашивать меня о новостях в латинских землях, и правителях их, в особенности о короле Испании, моем господине, и о здоровье его, и о войне с маврами, и обо всем отвечал я ему, что знал, и с тем и ушел я от него, и отправился домой. На следующий день прислал он за мной, ибо собирался на охоту, и прислал коней для меня и моих слуг, и отправился я с ним и с императрицей, его женой, которая была там, и сказал он мне в тот день, что уже разузнал о том, о чем я его спросил, и что по возвращении он прикажет рассказать мне об этом; и я очень благодарил его; и по возвращении, /141/ примерно в час вечерни, приказал он, сойдя с коня, призвать к себе того, кому он велел разыскать корень того, о чем он спрашивал, и было все это так.