Странствия и странности

— Через часок вернусь, — бросил Анселмо, проходя мимо нее.

Он раскочегарил свой грузовик и двинул вниз по дороге. Доехав до холма, увидел, что лиловая корова спустилась по склону еще ниже и теперь паслась всего в нескольких футах от белой изгороди. Анселмо притормозил и вышел из машины. Прошагал по траве до изгороди, перебрался через нее и встал, разглядывая корову.

Животное продолжало щипать траву, по всему судя, не замечая его присутствия.

Анселмо пошел, через шаг-другой будто примерзая к земле, прямо на корову. Осторожно протянув руку, дотронулся до ее головы. И тут же отступил назад.

— Я было сам начал сомневаться, — сказал он, — только, черт меня побери, если ты не взаправдашняя, и черт меня побери, если ты не лиловая.

Животное переступило задними ногами.

— Откуда ж ты взялась-то? — задался вопросом Анселмо. — Джим Плейер болтал про какие-то летающие тарелки или что-то в этом духе. Не очень-то я во всяком таком понимаю, но т…

Анселмо поперхнулся на последнем звуке. Взгляд его упал на его же собственную руку, ту самую, которой он только что к лиловой коровьей голове притрагивался.

Пальцы становились цвета персидской сирени.

Мимолетное желание овладело Анселмо: повернуться и рвануть наутек, но желание мелькнуло — и пропало. Еще минута — и животное, подняв голову, в первый раз взглянуло прямо на Анселмо.

— Му-у? — произнесло оно явно вопрошающим тоном.

— Му-у, — ответил Анселмо.

Когда через несколько минут из города подъехал Джим Плейер, на склоне холма мирно паслись две лиловые коровы.

Уолт Лайбшер Инопланетянский рог изобилия

Когда и в самом деле первая летающая тарелка приземлилась, ничего для себя нового земляне в ней не обнаружили. Инопланетянин — точно как и ожидалось от обитателей летающих тарелок — оказался неодолим, неуязвим и неописуемо ужасен. Скажу вам как на духу — пришелец выглядел настолько мерзко и чудовищно, что от землян требовалось невероятное присутствие духа и напряжение воли только затем, чтобы взглянуть на него.

Я сказал «землян», имея в виду мужчин. Женщин это вовсе не касалось. Отнюдь. Какой там дух, какая воля! Бедняжки, видно, совсем рехнулись. Все женщины — поголовно, все до единой! — сошлись на том, что инопланетянин есть уму непостижимая сатанинская прелесть, конец жизни. У меня до сих пор изжога начинается от словечек, которыми они его величали: он и милашка, он и страстяк многочленистый, и сладость-жуть, и любовная тянучка неистощимая — что бы все сие ни означало.

Даже когда доподлинно было установлено, что Смак (так инопланетянин себя называл) просто фуражир, что послан он с заданием пополнить запасы, женщины не перестали боготворить космическое чудо-юдо со множеством щупальцев. Самолюбие всего мужского населения, понятное дело, было здорово задето, когда Белинда Бьёрнсторм, эта целая мафия в одной юбке (а под юбкой немалая сеть борделей помещалась), бросила свой в высшей степени прибыльный бизнес и в одночасье заделалась у Смака Верховной Жрицей Творческого Отрешения От Догм. Все вы, убежден, понимаете, что сие означало.

Да. Так вот, очень скоро мы, мужчины, узнали, за чем именно был послан к нам Смак. За женщинами! — за чем же еще…

Знаю, знаю найдутся среди вас умники, скажут: ничего, мол, нет страшного в том, чтобы позволить инопланетной твари прихватить с собой парочку-другую прелестниц — ну, там побольше или поменьше, — раз уж они сами пылко горят желанием улететь.

Как же! Если бы красоток парочка-другая, ну, побольше, ну, поменьше, требовалась — вопросов бы не было. Кто бы возражать стал?! Только не о паре-другой речь шла: Смак отбирал сотни тысяч — ни больше ни меньше. Я же говорил: щупальцев у него полно было.

Что мы могли поделать? Мы беспомощными оказались. А женщины, те все скопом и каждая в одиночку так и рвались сопровождать Смака в обратном его путешествии на планету Делдирбну Нойссап.

Нет, поначалу-то мы петушились, твердо стояли. А под конец смягчились.

Почему? Да потому, что женщины наши устроили нам, мужьям и возлюбленным, такой Лисистратов цирк, какого на земле не знавали со времен изобретения яблока.

Пришлось провести национальную лотерею. Победительницам — одной из каждых двадцати женщин — дозволялось улепетывать со Смаком.

Жена моя оказалась среди тех, кому выпало такое счастье. До последнего, до самого отлета я молил ее о пощаде, слово даже давал бросить играть в маджонг. Она и слышать ничего не хотела, и знать ничего не желала, кроме чудища своего поганого.

Она уже по трапу уходить от меня стала, когда я в отчаянии закричал как безумный: «Лапушка, смотри, у него других полон короб. Ты ж будешь всего-навсего одной из множества тыщ. Обо мне бы подумала!»

«Как раз о тебе и думаю», — ответила она. И совсем непонятно почему прибавила: «Бр-р-р!»

Где-то в безбрежье космоса обитает довольный инопланетянин: он может доставать женщин Земли словно из рога изобилия. Тешу себя надеждой, что жена моя счастлива. В конце концов ничего другого мне не остается.

Смак — тварь многолюбимая.

Эдвард Д. Хоч Зоопарк