Странствия и странности

В августе, особенно ближе к двадцать третьему числу, детишки всякий раз становились паиньками. Еще бы! В этот самый день в районе Чикаго совершал посадку громадный серебристый космолет с Межпланетным Зоопарком на борту, и профессор Гюго давал ежегодное шестичасовое представление.

Еще до полудня собирались толпы народа, выстраивались длиннющие очереди и из детей, и из взрослых. И у каждого в руке имелся заветный доллар, дававший право взглянуть, что за стадо необычайных созданий доставил профессор в этом году.

Насмотрелись всякого: были и трехногие существа с Венеры, и высоченные, худющие мужланы с Марса, и вовсе какие-то змееподобные страшила космические из дальних краев Вселенной.

И вот опять серебристая круглая громадина корабля медленно опускается совсем рядом с Чикаго, на гигантскую автостоянку трех слившихся воедино городов, и люди благоговейно наблюдают, как плавно поднимаются створки обшивки, являя взорам знакомые клетки с крепкими решетками. На сей раз в них обитала дикая порода из сущего кошмара ночного: маленькие, на лошадок похожие животные, двигавшиеся быстро — на манер пауков, как бы дергаясь, — во все стороны и неумолчно верещавшие и по одному, и парами, и все разом на пронзительном языке. Жители Земли толпились и глазели, а экипаж профессора Гюго быстренько собирал ждавшие своей очереди доллары. Вскоре перед публикой предстал самолично добрый профессор, одетый в многоцветный радужный плащ и высокий цилиндр. «Люди Земли», — произнес он в микрофон. Шум толпы стих, и профессор продолжил:

— Люди Земли, в этом году за ваш всего-навсего один-единственный доллар вы получаете истинное зрелище: вы видите малоизвестную расу конепауков, обитающих на Каане. Специально для вас мы — замечу: солидно поиздержавшись — доставили их сюда, пролетев миллион космических миль. Так подходите ближе! Всмотритесь в них! Понаблюдайте за ними! Вслушайтесь в их речь и расскажите обо всем вашим друзьям и приятелям! Только торопитесь! Мой корабль может оставаться здесь всего-навсего шесть часов!

И толпа сменялась толпою, и все люди испытывали ужас очарования странными этими существами, которые были похожи на лошадок, но бегали по стенкам клетки, будто пауки. «Поглядеть на такое — не жалко и доллар отдать, — произнес один мужчина, торопливо выбираясь из толпы. — Лечу домой, надо успеть и жену привезти сюда».

И так — целый день, пока мимо устроенных внутри космолета клеток не прошло десять тысяч человек. Тогда (шестичасовой срок уже истек) профессор Гюго снова взял в руки микрофон:

— Сейчас мы должны улетать, но на следующий год, в этот же день, мы прилетим снова. Если в этом году наш Зоопарк вам понравился, то позвоните вашим друзьям и знакомым в других городах, расскажите им о том, что вы здесь увидели. Завтра мы приземляемся в Нью-Йорке, а на следующей неделе — в Лондоне, Париже, Риме, Гонконге и Токио. А после — к иным мирам!

Профессор помахал толпе рукой на прощание, корабль взлетел, а люди Земли еще долго говорили между собой, соглашаясь, что в этом году Зоопарк был самым чудесным из всех…

Два месяца и три планеты спустя серебристый космолет профессора Гюго совершил наконец посадку среди знакомых зазубренных скал Каана, и странные конепауки мигом высыпали из клеток. Профессор Гюго произнес несколько прощальных слов, и пассажиры его стремительно разбежались в сотнях разных направлений, отыскивая среди скал родные жилища.

В одном из них вернувшихся самца и детеныша радостно встречала самка. Она проверещала-пробулькала на пронзительном языке приветствие и бросилась обнимать своих ненаглядных. «Как же долго вас не было! Ну как, хорошо слетали?»

Самец солидно кивнул. «Особенно малютке понравилось. Мы в восьми мирах побывали и на много всякого насмотрелись».

Малютка взбежал по стене пещеры. «А одно место, Земля называется, лучше всех. Там чудища такие, они тряпичные покровы поверх кожи носят, а ходят они на двух ногах.»

— Батюшки-светы, — охнула самка. — А не опасно это?

— Ничего, — успокоил ее самец — Нас от них защищали прутья решеток, очень крепкие. Мы все время на корабле оставались. В следующий раз давай и ты полетишь вместе с нами. Такое путешествие стоит девятнадцати коммоков, что берет профессор.

Малютка быстро-быстро закивал: «Это был самый-самый лучший Зоопарк…»

Эдвард Д. Хоч Последний парадокс

«Жаль, очень жаль, что Г. К. Честертон так и не написал о перемещении во времени, — посетовал профессор Фордли, в последний раз проверяя, все ли готово в уже не раз тщательно выверенной аппаратуре огромной машины, увенчанной стеклянным куполом. — Уж он-то непременно не прошел бы мимо парадокса, изначально присущего всем путешествиям в прошлое или в будущее».

Джон Комптосс, кому через несколько минут предстояло стать первым — в реальной жизни, а не на страницах фантастики — таким путешественником, защелкнул ремни специально для него созданного барокостюма. «Вы имеете в виду, что можно выявить некий парадокс? Думаете, я не доберусь до 2000 года и мне не дано вернуться оттуда с ворохом сногсшибательных сведений?»