Ибо слышит даже шелест крыл стрекозы и шепоты муравьев…
Айххххх!..
Но я шепчу тебе…
Всевышний строил и строит Вселенную из камней и глин…
Он — Самый Великий Гончар…
Старые чабаны, уставшие от стад, говорят, что иногда августовскими звездопадными ночами они видят Его Живую Тень — и Она больше Вселенной…
И вот однажды, в солнечный день, после благодатного ливня, Он увидел себя в ликующей глине, как в зеркале…
Отразился…
Ожил в глине…
И Ему понравилось…
А потом Он устал от Бесконечной Лепки и прилег отдохнуть в теплой… мягкой… податливой нежно покорной… родильной глине… глине…
И отпечатался… оттиснулся в ней…
И Ему понравилось…
…Так явился человек…
И Творец захотел поговорить с ним…
Ибо Вся Вселенная была нема, а Человеку Он дал дыханье и язык… раньше глаз…
Так заговорили Двое во Всей Вселенной…
Два Языка…
О, Господь!.. Всеотец! Прости меня…
Вот малек в луже вспоминает, как он был рыбой в океане… И хочет вернуться… к китам…
Айхххх!..
Тут вдруг все кувшины и кирпичи в мастерской Мустафы-безумца шумно посыпались… попадали на глиняный пол, как от землетрясенья…
И многие раскололись… разбились… стали глиной…
…Тогда Мустафа-девона испуганно обнял дервиша:
— Брат… мы что-то нарушили… приоткрыли Врата Тайн что ли…
Прощай, пока вслед за кувшинами и кирпичами, не разрушился я… я… я… я… и ты… ты…
И он стал судорожно смертельно заикаться, задыхаться, умирать, хватаясь за обломки кувшинов, а потом молиться:
— Аллаху Акбар!.. Аллаху Акбар!..
Я — капля, а Ты — Океан… Океан… Океан…
Прости… помилуй меня…
Ты дал красоту Вселенной, чтоб я любовался Ею и не вопрошал: Кто я?.. Откуда я?.. Зачем я?..
А я забыл о Великой Красоте…
Тогда дервиш быстро покинул мастерскую и вышел в поле теплое… талое… курящееся парами… как грудями молочных матерей… солнечное… ликующее…
Потом оно где, радостный, пришел в придорожную бедную чайхану…
И молодая, улыбчивая хозяйка в тугом, переспелом извилистом чекмене принесла ему святую еду пророков, поэтов, мудрецов и пастухов: лепёшку, чай и кислый чургот… великое богатство…
И дервиш улыбался, вдыхая запах вспаханной матери-земли и любуясь хозяйкой плодовитой:
— Как имя твоё, дочь моя?..
И она полногрудо плодово урожайно засмеялась:
— Шейх!.. Я узнаю вас… Я — Замин!.. Земля — имя моё…
А дервиш обнял её, как ликующее дитя:
— А я — Гандум… Пшеница — имя моё…
Земля!.. Я узнал тебя!..
Я — Адам…
Ты — Ева…
…А вот дервиш радостно ковыляет с посохом в руке (в молодости посохом его был неугомонный зебб-фаллос) по свежему полю, вдыхая пар-дым над вспаханной землёй…
О, Боже!..
А Врата Врат всё дальше уходят в весеннем тумане…
Казалось, что дервиш был рядом, а вот оказался вдали… вдали…
Айххххх — Человече… зачем тебе Великая Тайна?.. Господь не любит таких…
А ты стоял у лона матери, когда она рождала тебя?..
Айхххх!.. Никто не стоял… и не будет…
Но!..
…Человек вышел из Рая — и возвращается в Рай…
Там открываются все Врата Врат…
И Лик Господа Твоего…
Айххххххххххйя!
Только Там!..
О, человече!..
Чего ж ты, скоротечный,
Страшишься Вечности…
Айххх!..
…А человек вышел из Вечного Рая — и возвращается в Рай…
Да!..
Сад царских роз
Франсуа Рабле
Однажды банкир Газдрубал-Ганнибал-Ксеркс-Навуходоносор-Наполеон-оглы-заде пригласил Ходжу Насреддина в свой знаменитый Сад Царских Роз…
Тут росли… цвели… благоухали розы со всего света…
И всякая роза источала свой неповторимый… сладостный аромат…
Это был необъятный … благоуханный сад…
Тут легко можно было угореть… навек заснуть от этих дурманящих… пьянящих запахов…
Не зря туристы со всего мира приезжали сюда отдохнуть от ядовитых дымов мегаполисов…
…И вот Ходжа и банкир Газдрубал долго бродили… пьянели среди роз…
Но что-то мучило хозяина сада…
И он изумлённо, жадно обнюхивал всякий куст и потрясённо восклицал:
— О, Хозяин Миров!..
О, Вселенная!..
О, мои великие предки!..
О, цари древности…
Но что произошло с моим Садом Роз?!..
Почему-то сегодня все цветы одинаково едко… дурно пахнут, как воины Чингисхана в походе…
А не дарят свои дивные медово винные редкостные ароматы…
О, мой дорогой гость Ходжа Насреддин!..
Не пойму, что случилось…
Наверное, шайтан сегодня пролез в мой розарий…
Тут Ходжа улыбнулся:
— О, мой Газдрубал-Ганнибал-Ксеркс-Навуходоносор-Наполеон-оглы-заде!..
Твой отец-бухгалтер, по слухам, любил Древнюю Историю и щедро одарил тебя именами великих царей…
А мой неизвестный отец, по слухам, бродячий масхарабоз, называл меня то бараном… то ослом…
Ах!.. Я — осёл и баран!..
Ах!.. Ослобаран!..
Айхххх!.. Ойххххх…
Сегодня утром, перед тем, как придти к тебе в гости…
Я от вечного голода, съел на базаре стакан недоваренного гороха…
И он продолжает вариться в моём желудке…
Слышишь?..
И… увы… он пускает гороховые… обильные ветры…
Ойххххх!..
Может быть и ты, о великий любитель садов, накормил свои розы тем же недоваренным горохом?..
И они обидчиво тоже испускают… источают кислые… горькие, как афганский перец, ветры…
Но, брат мой!.. Не печалься!..
В истории были Висячие Сады Семирамиды…
А теперь будут, как сказал бы мой брат Франсуа Рабле — Пердячие Сады банкира Газдрубала!..
Айхххх!..