Страшная история

На этот раз потише, но голос всё равно долго прокатывался эхом по внутренней стороне черепа. Он замотал головой, чтобы заставить умолкнуть непрекращающийся звон.

Хорошо. Хорошо. Я встану.

Он забыл, что лежит в гробу и не может встать при всём желании. Но тут крышка гроба скрипнула — негромко, но вполне отчётливо. Не веря своим ушам, он толкнул её рукой. Крышка легко поддалась. Тяжёлый слой сырой почвы, который давил на гроб, исчез. Куда-то подевались и гвозди, которыми была приколочена крышка.

ВСТАВАЙ.

Голова снова взорвалась хрустальным звоном, от которого сводило скулы. Если бы он мог кричать, он бы, наверное, закричал. Но на этот раз он понял причину, почему эти слова причиняли ему такую боль.

Голос не звучал, слова не были произнесены. Источник слов располагался непосредственно внутри его головы, поэтому слышать это было сродни удару кувалдой по мозгам.

Он откинул крышку гроба и сел. Увидел, что могила (ЕГО могила!) опустела, хотя кучи вырытой земли не было видно. Увидел высоко на небе россыпь звёзд. Увидел полную луну, нависающую над кладбищем.

И увидел человека, который стоял у края могилы. Человек смотрел на него сверху вниз, но он не мог разглядеть его лица. Отсюда он выглядел чёрным силуэтом.

— Вылезай.

На этот раз человек произнёс слово обычным образом. И поэтому оно не вызвало того отвратительного ощущения, что раньше. Но он всё равно поспешил выйти из могилы. Взглянув вниз, он увидел гроб, обитый красным атласом. Атлас в ночи казался тёмно-синим.

Он поднял взгляд и посмотрел на человека рядом с могилой. Лицо у того было невыразительное, бледное и какое-то застывшее, словно поражённое неизлечимой болезнью. Луна делала его светлые глаза совсем прозрачными.

Незнакомец снял со своих рук толстые перчатки. Кожа его рук была сухой и сморщённой, как бывает у пожилых людей. Но сам он никак не производил впечатления древнего старика.

На губах человека мелькнула улыбка.

Он по-прежнему не мог говорить, он мог только думать. И он откуда-то знал, что его поймут без слов.

Кто ты?

— Тот, кто пришёл тебя спасать, — улыбка стала шире, обнажив при свете луны кривые неровные зубы незнакомца. Его передёрнуло от отвращения.

Но он не мог ничего возразить. Только что он лежал в сырой земле в гробу, похороненный заживо, а этот незнакомец его вытащил. Чёрт его знает, каким образом, но вытащил. Он его действительно спас.

Вот только он не чувствовал никакой благодарности своему спасителю.

Он с тревогой заметил, что улыбка на лице человека начала меркнуть, словно месяц, зашедший за тучи.

Он должен был задать этот вопрос.

Чего… чего вы от меня хотите?

Человек снова улыбнулся. У него чуть полегчало на душе. По крайней мере, не стало этого ледяного взгляда, будто изучающего тебя под стеклом микроскопа.

— Немногого, — сказал незнакомец. — Ты должен кое-что узнать. Слушай меня очень внимательно…

Порыв ночного ветра зашевелил листья деревьев.

Час спустя тот, кого недавно звали Иваном Скворцовым, вышел из ворот кладбищенской ограды. Ноги повиновались плохо, шагал он неуклюже, то и дело спотыкаясь о кочки, которые раньше и не заметил бы. Холодные пальцы шевелились с трудом. Глазные яблоки ворочались медленно, как проржавевшие шестерёнки. В венах окончательно остывала остановившаяся кровь. Сердце не билось, лёгкие не вбирали воздух. Он был мёртв.

Он был отвратителен самому себе. Нос его тоже бездействовал, как и всё остальное, но он был уверен, что от него разит разлагающейся плотью и могильной землёй. Он видел собственную посеревшую кожу, которая стала хрупкой, как обгоревшая ткань — стоило надавить на неё пальцами, и она расходилась, обнажая мясо. Само мясо выглядело не лучше кожи, сухое и чёрно-красное. Раны, образовавшиеся на месте разрыва кожи, не болели.

Долго так нельзя было протянуть. Человек, вытащивший его из могилы, сказал, что, хотя он в сознании и может двигаться, трупные процессы в теле продолжаются даже быстрее обычного, потому что он расходует остатки энергии в теле. Скорее всего, сказал он, до первых лучей рассвета он умрёт, и на этот раз безвозвратно.

Когда смысл этих слов дошёл до него окончательно, ему захотелось вцепиться в горло незнакомцу. И, наверное, он вцепился бы, если бы не властный взгляд, обезоруживающий и приковывающий к земле. Он остался на месте.

Зачем вы меня оживили?

— Ты хочешь отомстить убийце за свою смерть. И я собираюсь тебе в этом помочь.

Но я не хочу… начал он, но осёкся. Если бы не тот пьяный ублюдок за рулём, он сейчас сидел бы с матерью на веранде и пил чай (обычно они беседовали там до поздней ночи). А вместо этого он стоит у отрытой могилы и чувствует, как гниёт тело.

— Он жив, — сказал незнакомец. — Он жив и прекрасно себя чувствует. Успел выпрыгнуть до столкновения. Сумел представить всё так, будто авария произошла по твоей вине. Ему даже штраф выплачивать не придётся. Сейчас спокойно спит у себя дома.

И что я должен сделать, чтобы отомстить ему?

Незнакомец сцепил пальцы: