Страшная история

— Марша, ради всего святого!

— «Для приготовления пиццы с абрикосами возьмите три стакана муки…». Ленни, да что с тобой?

Глухо простонав, её муж выронил книгу.

— Разве ты не понимаешь, Марша? Ты можешь без запинки читать эту вязь, которая идёт справа налево. Я — нет. Вы с Кристой уже другие. Вы отразились. Обе — такие же, как остальные. Я остался совсем один.

— Ленни, — жена мягко сжала его пальцы, — даже если так, что тут такого страшного? Ну, была вспышка, ну, всё поменялось местами. Какими мы были, такими и остались. Подумаешь, родинка. Это же пустяк. Просто выучишь заново правила дорожного движения, научишься читать по-новому. Ты же у меня умница.

Ленни отбросил руку Марши.

— Да что ты говоришь, Марша?! Жить в мире, где владычествуют левши, часовые стрелки идут против часовой стрелки, а вместо букв какая-то арабская чертовщина? Чёрт возьми, наверное, даже боксёры, которых показывают в ящике по воскресеньям, теперь ведут бой по-другому!.. Нет уж, я не желаю оставаться тут даже на минуту. Я уезжаю.

Он уехал. Но убежать не смог.

Феномен вспышки, как оказалось, был явлением не единичным. И он продолжал шествие по планете, отражая реальность слева направо… или наоборот. Невада, Нью-Джерси, Вайоминг, Мичиган… Куда бы ни приезжал Ленни Карнович, в течение недели или двух на рассвете небо взрывалось тихим молочно-белым сиянием, и замершая было секундная стрелка начинала крутиться в обратную сторону. Сам Ленни сбросил десяток фунтов из-за нервного истощения — он боялся, что окажется спящим в момент очередной вспышки, поэтому спал днём, а бодрствовал ночью (как показывал опыт, вспышки случались именно ночью — точнее, ранним утром, в момент восхода солнца). Уже сформировывались религиозные секты, связанные со вспышками, философские течения, научные теории. Но ничто из них не могло облегчить страдания бывшего инженера, чьим единственным желанием в жизни стало увидеть нормальные книги, нормальные часы и нормальную Маршу.

Вскоре на свете не осталось места, где не было вспышки. Ленни Карнович вернулся в свой дом, заперся в комнате, откуда предварительно вынес все книги и часы, занавесил окна. Зато он вносил в комнату много зелёных бутылок. Ленни оброс волосами, разжирел, но не обращал внимания на слезные уговоры Марши выйти из комнаты и начать нормальную жизнь. Нормальной жизни теперь быть не могло — от неё остались только воспоминания. Ленни захлёбом погружался в эти воспоминания, и в этом ему верным помощником была хмель.

Облачным мартовским утром он по-прежнему лежал на своей кровати и пил вино, вяло прислушиваясь к разговору домашних за стеной. И вдруг вскочил с кровати, как подброшенный, распахнул дверь комнаты пинком и выбежал в гостиную.

— Что ты сказала? — прокричал он.

— Ты о чём, пап? — растерялась Криста, которая вслух зачитывала матери заголовки утренних газет.

— Что ты читала только что? Ну же, давай сюда газету!

Дрожащими руками он выхватил газету из рук дочери и прочитал заголовок: «В Остине, штат Техас, впервые отмечен случай повторной вспышки».

— Ура! — закричал Ленни Карнович и на радостях подпрыгнул на месте. — Ура!.. Всё возвращается на свои места! Я еду сей же час в Остин! У меня там живёт дядюшка Билл!

Всю долгую дорогу в Остин он буквально светился от счастья. Он был до того рад, что разговаривал сам с собой.

— Значит, всё-таки случилась повторная вспышка! Я знал, что в конце концов так и будет, это было моей единственной надеждой за последние месяцы. Была вспышка, щелк — левое и правое поменялись местами, потом ещё одна, щелк-щелк — и двойной минус даёт плюс! Понимаешь, народ, о чём я?

Он подмигнул своему отражению в зеркале.

Следующим вечером он приехал в Остин — точнее, въехал в территорию города. Доезжать до городских кварталов нужды не было, дядюшка Билл жил в своём ранчо в трёх милях от города. Съехав с шоссе, Карнович подкатил автомобиль к подъездной дорожке дома. За спиной простирались бескрайние техасские степи.

— Вот я и… — Ленни вдруг схватился за лицо. — Чёрт, голова закружилась. Наверное, из-за длительного пребывания в пути. Поскорее войду в дом и буду наслаждаться общением с нормальными людьми!

Но пока Ленни подходил к двери, головокружение не прошло. Наоборот, самочувствие становилось только хуже. В ушах загудело, мысли путались, голова стала горячей и тяжёлой. Он почти навалился всем весом на дверной звонок. В доме мелодично зазвонили колокольчики, и дядин густой бас отозвался: «Иду-иду!».

— Что-то опять не так, — пролепетал Ленни, едва не теряя сознание от головокружения. — Что-то… я чувствую…

Степь, автомобиль, даже небо. Что-то с ними было неправильно, и это «что-то» было значительнее, чем простой горизонтальный оборот. Ленни не покидало настойчивое ощущение, что он находится в некой нелепой позе и взирает на окружение тоже как-то… странно.

Дверь открылась. Ленни Карнович выпрямился из последних сил, деловито протянул дяде руку… и едва не завыл от ужаса и отчаяния. Он всё понял.