Страшная Мария

«Но кобыла-то впрямь Пантюхи Аверьянова! — подмывало Марию сказать чистую правду. — Значит, он приехал не на своей».

— И опять же — не партизанский. В партизаны идут — коня куют. Неподкованный много не набегает, живо копыта до мяса сдерет… Пантюха-то ты Пантюха, да послали тебя не за телкой. Вот и советую: убирайся, дурень, пока цел.

Значит, все-таки не узнал! А еще важнее — не выдаст. И Мария уже без опаски потребовала:

— Тогда не крути, говори, какого отпевца беляки ждут.

— Да коновала нашего так прозвали. Попы-то ныне из-за церковной ограды не вылазят, а людей по деревням поболе прежнего мрет, вот коновал и ездит — усопших отпевает заместо попа. Отпевцом и прозвали.

— А чего есаулу этого коновала-отпевца ждать? Солдат, что ли, убитых отпевать?

— Откуда мне знать? — заладил свое пастух.

«Ну, заупрямился — с места не сдвинешь, — подумала Мария. — Попробуем-ка иначе…»

— Верно, есаул тебе не докладывает. Но глаз-то у тебя приметливый. Небось, сразу узрил, что конь у меня некован, что в хомуте, а не под седлом ходил. И как-то смекнул ты, что не телка нужна. Так, поди, и тут чего-то приметил…

— Да уж не без того, — горделиво приосанился пастух. — Хоть есаул мне не докладывает, а смекнул я: как отпевец проедет, так колчаковцы за партизанами кидаются… Вот и выходит: ждут, стало быть.

«Неужели тот самый дед Авдей, о котором говорит Пантюха? — Марию даже в жар кинуло. — Ох, пастух, ох, молодец! Вывел ты, кажется, на тайную тропочку. Теперь бы только этого отпевца перехватить!»

— Так нынче, приметил, этого отпевца опять ждут?

— Чего не ведаю, того не ведаю. А смекаю — ныне. Вчера отпевец уехал. Спозаранок сегодня колчаки коней оседлали, но никуда не едут, в оградах торчат. И дозорные переодетые вокруг деревни рыскают… Так рази не ждут? А дождутся — сразу понесутся, как полоумные.

— А какой этот отпевец сам из себя?

— Старик приметный. Седой весь, а могутной, будто парень в соку. Даже не седой, а синий будто.

«Он! Он! Он! — стучало в голове у Марии. — Значит, в Бруснянке тоже за нами следил».

— Послушай, — спросила она пастуха, — а как зовут того отпевца?

— Так и зовут: коновал Михайла, а то просто отпевец.

— Михайла?

— Ну…

— По какой дороге он поедет?

— А смекай. Где партизаны, с той стороны и может появиться. Только христом-богом молю: не впутывай ты меня в это дело, — опять помрачнел пастух.

— Ладно, батя, не бойся, не выдам.

Мария не спеша поехала к березнякам. Пастух остановил ее.

— Паря, эй, паря! А телку-то возьми-ка мою рыжую. Гони поперед себя — больше веры будет. После отпустишь, сама вернется. А не вернется — бог с ней. Головы люди теряют, да и то не жалеют.

Пастух отбил от стада рыжую телку, и Мария погнала ее впереди себя по опушке березников вблизи дороги. Телка все время порывалась вернуться в стадо, Мария ни на минуту не спускала с нее глаз, но в то же время лихорадочно обдумывала, как ей поступить с этим отпевцем.

Сначала решила: если встретится, пристрелить паразита, а самой ускакать. Но тут же рассудила: не мог старик сам добывать сведения о передвижениях партизан. И уж никак не в силах был установить, когда и куда они намечают выступить. Это знали до поры до времени не многие. Значит, отпевец лишь связной. А связного прикончишь — ничего не достигнешь. Наоборот, делу навредишь. Предатель-то останется, и есаул пошлет к нему нового связного — только и всего. Ищи-свищи их потом, если ни того, ни другого не знаешь!

Лучше бы схватить, скрутить коновала да доставить в штаб отряда. Там бы уж сумели вызнать, к кому он ездил. Но отпевец, по словам пастуха, хоть и старик, однако еще крепкий. Сунься к такому — самоё, пожалуй, свяжет. Конечно, Ванюха с друзьями-разведчиками где-то вблизи, да ведь может и не успеть подмога.

Надо торопиться. А телка оказалась своенравной скотиной. Она то поворачивала назад, то бросалась в стороны. И Мария, вполне естественно, гонялась за ней вблизи дороги.

Наблюдали за Марией не только свои разведчики. От ее внимания не ускользнуло, что едва она угнала телку за березник, как с другого конца этого же леска к пастуху подскакал верховой. И, видимо, успокоенный объяснением пастуха, тут же уехал обратно. Вершник был в крестьянской одежде, но ясно ж кто…

За первым же увалом разведчики подъехали к Марии. После короткого совещания Ванюха Совриков во весь отпор поскакал с донесением к Путилину. Одного из разведчиков Мария оставила у первой развилки дорог, со вторым двинулась к другой развилке. Лошадь под ней посеменила трусцой, и никак не удавалось пустить рысью. Тогда Мария оставила ее в березнике, сама села за спину разведчика.

Остановившись у второй развилки, отвели коня в лесок, сами засели в кустах ивняка.

Ждать пришлось недолго. Послышался скрип колес, затем из низинки появилась каурая лошадь, впряженная в двуколку. На двуколке восседал широкоплечий старик с отменной бородой: она была не просто седая, а с синим отливом, как снег по весне. Ошибки быть не могло: он, отпевец.

Мария вышла навстречу. Старик взглянул на нее пронизывающим взглядом и продолжал спокойно ехать.