Страшная общага

Она не собиралась на самом деле спорить. Просто хотелось возразить из духа противоречия. Тем удивительнее ей было видеть, что ее слова наконец задели Оракула. Он поморщился, а руки безвольно упали вдоль тела, плечи опустились. Он весь словно стал меньше и уже не выглядел таким устрашающе уверенным в себе.

– Комендант общежития говорит примерно так же, – снова криво ухмыльнулся он. – Но это моя слабость, да?

– Как скажешь, – отмахнулась Майя. Она теперь не понимала, почему так боялась этого чудика. – Веди уже, Публий.

– О, филфак? – блеснул короткой улыбкой Оракул и снова машинально потянул воротник.

Майя помрачнела.

– Уж лучше бы филфак, – буркнула она. Нет, правда. Тогда она не встретила бы своего женатого возлюбленного. А если бы там были такие же, так об этом ей растрепали бы сокурсницы. А мама еще говорила, что филологический совсем никуда не годится, биология куда серьезнее. Да уж. Серьезнее ровно настолько, что Майя всю голову сломала, пытаясь понять, почему она еще есть. И есть ли она на самом деле.

– А я нигде не учусь, – продолжал болтать Оракул, заметно расслабившись. Он даже пошел впереди, не оглядываясь на Майю, уверенный, что теперь-то она точно последует за ним. И Майя, словно загипнотизированная полоской шеи между воротником и копной волос, послушно двинулась за ним.

– Я пробовал учиться, но то и дело видел что-то про других. Неприятно, знаешь ли. Может, и хорошо, что я ничего не вижу о себе и своей жизни. А главное, о смерти. Неприятно знать такие вещи о себе, ты согласна?

Он обернулся так неожиданно, что Майя едва успела изобразить скучающее выражение на лице. И она вовсе не была уверена, что прикрывшие глаза длинные ресницы скрыли жадный блеск в них. Ей снова становилось все холоднее, а Оракул был первым человеком, которого она подпустила так близко и так надолго. Идущее от него тепло было таким искушением, что Майя не могла решить, что ей делать дальше. Снова сбежать, нагрубить или наброситься на первого попавшегося прохожего? Она все еще верила, что все ее жертвы были преступниками, но ее уверенность в том, что ей будет так везти и дальше, уже колебалась.

Серое небо чуть светлело, и так рано утром им не встретилось ни одного человека, а снова бежать прочь от этого источника жизни – Майя оказалась не настолько сильной, чтобы позволить себе это.

Все, на что ее хватило, это поравняться с Оракулом и смотреть теперь прямо перед собой.

– Тебе понравится там, куда я тебя веду, – перевел тему Оракул, и даже голос его зазвучал веселее.

Но Майе было не до веселья. Она с трудом могла сосредоточиться на его словах. Даже просто идти рядом, чувствуя, как тянет от него теплом, было немыслимо трудно.

– Слушай, – губы Майи двигались с трудом, словно заиндевели на морозе и теперь отогревались. – А может, ты мне просто адрес скажешь? А я сама туда дойду. Ну… вроде как по правилам будет, понимаешь? Я приду сама.

Казалось, Оракул колеблется. Он остановился, повернулся к Майе лицом и снова уже привычным жестом провел по остро отутюженному краю воротника. Против воли Майя снова прикипела взглядом к узкой полоске кожи и нервно сглотнула, отворачиваясь.

– Я могу честное слово дать, что дойду и никуда не денусь, – предложила она, когда нашла силы вновь встретиться с ним взглядом.

Ей и впрямь удалось подтолкнуть Оракула к решению. Да только не к тому, которого она ждала.

– Нет, – ответил он резко. – Чудовища почти всегда врут.

– Но… – возразить Майя не успела. Оракул снова зашагал вперед, и ей оставалось только догонять его. Она так и не надела свои туфли, а сейчас и вовсе не видела в этом смысла. Чем дольше она шла с Оракулом, тем дальше становилась от того образа «чудом спасшейся» и «немного необычной» девушки, приближаясь к тому, что не желала произносить даже в мыслях.

Они снова оказались далеко от мостов и каналов, в незнакомом Майе районе. И только по тому, как ускорил шаг Оракул, Майя догадалась, что они уже почти на месте.

Чего она совсем не ожидала, так это того, что Оракул вдруг схватит ее за руку и с силой усадит на скамью. Она поморщилась от болезненного соприкосновения оголенных краев ее ребер с деревянной спинкой скамьи, но промолчала. Оракул не отпускал ее руки и сам сел рядом. Она же чувствовала его тепло даже через кожу перчаток и замерла, впитывая эти жалкие крохи.

Лишь спустя несколько минут, когда Майя уже собиралась спросить спутника, почему так резко изменились их планы, она увидела причину. По улице шагал человек. Может, торопился на работу так рано, еще до первых трамваев и автобусов. А может, наоборот, возвращался с работы. Или с вечеринки.

Майя отвернулась. Думать о больше не доступной ей жизни, полной не только страданий, как она воображала, но и радостей, вечеринок и совершенно нормальных теплых людей, ей было невыносимо.