Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно»

«В 6-й отряд прибыл сотрудник НКВД в форме с иголочки и погонах с синим просветом. Энкавэдэшник этот, кстати сказать, человек был гонористый, ну и начал права качать. Особенно ему не нравилось, что Коля (Николай Дементьев) к этому моменту, как говорили тогда, «подженился», да и я захаживал к девчатам в гражданский лагерь. В общем, строил он нас, строил, когда сам вдруг… пристроил себе девицу из гражданских. Решил я его проучить, и как-то, когда они уединились в его землянке, я ему через трубу в печку патронов сыпанул… Шуму было много, но дальше он вел себя нормально», [92. с. 81].

Активные действия партизан стали сущим бедствием для снабжения оборонявших Керчь немецко-румынских войск. Терпеть такое положение дальше было невозможно, и немецкое командование вновь было вынуждено снять с фронта войска и бросить их против партизан. Агентурная разведка предупредила базирующихся в Зуйских лесах партизан о готовящейся операции, но предпринять что-либо кардинальное уже было невозможно — лес был перенасыщен гражданским населением. Дело в том, что, опьяненное возросшими масштабами и предвкушая скорое освобождение полуострова, партизанское руководство «организовывает почин» жительницы села Ангара Екатерины Халилеенко: «Все население — в лес. Под защиту партизан!» Хлынули тысячами. Семьями, со скотом, с малыми детьми, с вековыми старухами. В Зуйских лесах гражданский лагерь насчитывал 4 тысячи человек. Чтоб как-то упорядочить их жизнь, был учрежден «Лесной совнарком», который поручили возглавить бежавшему из немецкого лагеря А.В. Подскребову, которого в лесу хорошо знали как заведующего орготделом Крымского обкома партии. В помощь ему была придана известная разведчица Евгения Островская. В Старокрымских, Бахчисарайских лесах число местных жителей было значительно меньшим, но, тем не менее, и они связывали партизан по рукам и ногам.

Так, только из 13 населенных пунктов, расположенных вокруг Алуштинского заповедника, под защиту отрядов 4-й партизанской бригады к середине декабря ушли 2701 человек, в том числе из деревень Саблы — 437, Бодрак — 529, Мангуш — 278, Бия-Сала — 359 человек и т. д. [16,с. 202].

В Сочи, вероятно, почувствовали изменение ситуации.

«Молния — Ямпольскому, Савченко…Вкрайнем случае сохраняйте боевой состав, маневрируйте невзирая на опасность, грозящую мирному населению… Булатов 1.1.44 г.» [68].

Для многих отрядов, тем не менее, прочес начался неожиданно. Вот как вспоминает об этих днях Сафие Ибраи- мова: «Отряд размещался в деревне Мангуш. Село считалось русским, хотя подавляющее число жителей носило украинскую фамилию Лимаренко. В селе мы прожили месяц. Питались довольно сытно. Вдруг стрельба, взрывы. Пули пробивают кладку стен дома. Оказалось, что каратели незаметно сняли дальние посты и ворвались в село. Командир отряда Урсол выскочил на улицу. Я заметила, что свою командирскую сумку он забыл на стене. Взяла ее, но когда попыталась выйти через дверь, то сделать это уже было невозможно. Выбив окно, бросилась во двор. Кругом стрельба. Куда бежать непонятно. Выйдя на край села, увидела группу местных жительниц, которые уходили в горы. Присоединилась к ним, какое-то время шли вместе, как вдруг какая-то женщина, с ненавистью глядя на меня, сказала: «Вот из-за них мы теперь и будем страдать».