Страшная тайна смартфона. Продолжение

И вот они вместе склонились над экраном смартфона: «В – 00:40 возле зеркала».

– Значит, в 00:40 возле зеркала, – взволнованно повторил Юрий Николаевич. – Часы в большой зале.

– Знаю.

Они и не подозревали, что за дверью кто-то ловит каждое их слово.

Глава 31

Праздничный ужин продолжался – Юрий Николаевич вернулся к гостям, Рита вышла в сад. Сердце билось взволнованно: неужели еще немного, и они окажутся в своем времени?

И тут же распахнулась дверь, и один за другим стали выходить гости.

Рита нырнула в кусты, и удачно! Было темно и никого не было видно, зато было слышно! Поначалу Рита улавливала ничего не значащие разговоры, и вот, наконец-то, знакомый голос – голос ангела:

– Надежды никакой…

– Не верю! – в ответе молодого человека слышалось отчаянье. – Не может быть, чтобы современная медицина ничего не могла сделать!

– Показывали разным докторам…

Рита вспомнила подслушанный разговор двух горничных, когда она пряталась за шторой, о том, что Лиза заболела после появления во дворце зеркала. То же самое писала и Вилена Агеева о тете Клаве. Рита рассердилась на себя за то, что она не слушала Грязеву, когда та читала дневник Вилены, а только и делала, что закрывала окна и вытирала воду с пола. Правда, дневник-то все-таки взяла, но ведь даже читать не стала – было поздно, просто пролистала и все, а утром стала собираться в Ильинск. А если бы прочитала, глядишь, уже бы и знала, как теперь быть.

А впрочем, так уж ей, Рите, необходимо что-то делать? Ведь еще немного, и они с Юрием Николаевичем вернутся в свое время.

Рита вспомнила заострившийся нос, разметавшиеся по подушке волосы незнакомой ей девушки, которой осталось жить всего лишь несколько часов, и поняла, что не сможет спокойно существовать, если хотя бы не попробует ей помочь.

Рита вбежала на второй этаж, в комнату Лизы. Все было без изменений. Может, уже поздно? Может, уже вообще ничего нельзя сделать?

На тумбочке догорала свеча.

Вдруг Рите показалось, что по стене опять пробежали какие-то тени.

Точно, пробежали, а потом появились буквы, сложившиеся в слово: ДНЕВНИК!

Выходит, дом предлагал ей вспомнить, что было написано в дневнике Вилены, и действовать так же! Но как же она может вспомнить то, чего почти не слышала и не читала?

А может…

Кажется, Юрий Николаевич говорил о том, что есть разные виды памяти, в том числе зрительная. Это – раз.

Что еще? Что иногда, чтобы не перегружать сознание, информация переносится в подсознание и там хранится. Это – два.

И, наконец, три – Рита вспомнила, что не только держала, но и листала дневник Вилены Агеевой. А что если сейчас попытаться мысленно его пролистать?

И Рита будто увидела каллиграфический почерк. Листай. Листай дальше, – приказала она себе.

Пока мысленно листала, вдруг вспомнила: ведь видела она эту Вилену Агееву в музее школы, точно видела! И хоть фотография ее была так себе, какие фотки были в то время – черно-белые, нечеткие, все равно бросалось в глаза, какая хорошенькая была эта Вилена! Просто прелесть!

А под фотографией было написано: «Погибла смертью храбрых во время пожара, спасая урожай колхоза «Березовкий» в 1948 году».

И вот перед глазами словно побежали недостающие страницы того места, которое она не слушала. «Ну, тут мама заплакала, папа схватился за голову, а Прохор Федотыч продолжал:

– А вина моя вот в чем. Она же все время говорила, что по ночам из зеркала к ней какой-то мужик выходит вида такого, как будто из могилы, и стоит над ней, и ухмыляется. И с каждым днем она все больше силы теряет, а он становится все толще, уже и ребер не видать, а поначалу одни ребра и торчали. Я думал, что умом она тронулась, а сейчас думаю: а может, так и было?»

Ничего себе! Да это то же самое, что сейчас происходит с Лизой!

Так, дальше… Ага, кажется, это… Все, конечно, очень интересно, но время не ждет, и Рита решила читать выборочно, только то, что необходимо сейчас. Вот, например, что сказала Вилене баба Феня, когда бросила фасоль:

«Оказалось, что кто-то из знакомых тети Клавы сильно ей позавидовал, точнее – позавидовала, и пошла на кладбище, нашла безымянную могилку, ну, в которой неизвестно кто похоронен, зачерпнула горсть земли, прочитала какое- то заклинание и, придя как будто бы в гости к тете Клаве, бросила эту землю под кровать».

Дальше Рита пропустила, и довольно большую часть, а остановилась вот на чем:

«– А тетю Клаву можно спасти? – спросила я.

– Можно, – сказала тетя Феня. – Но только сегодня ночью.

– Но что, что надо делать?

– Да говорю, мала ты еще, девка!

Тогда я сказала, что не просто девочка, я – пионерка, и даже начала ей наизусть читать законы пионеров:

– Пионеры стелют постели своими, а не чужими руками.

– Пионеры моются тщательно, не забывают мыть шею и уши, чистят зубы и помнят, что зубы – друзья желудка.

– Пионеры стоят и сидят прямо, не горбясь.

– Пионеры не боятся предлагать свои услуги людям…

– Все-все, хватит! – сказала баба Феня, и, наверное, ей так понравились наши пионерские законы, что она сказала: – Ладно, девка. Я поняла, что человек ты серьезный, значит, надо сделать так…»