Страшное проклятие (Шедевр и другие похождения Эдика. Утриш.)

Детишки, которые живут здесь длительное время, очень коммуникабельны, легко знакомятся с отдыхающими. Запросто могут подойти спросить, нет ли у взрослых конфет или печенья, а увидев, что отдыхающие сели кушать, бегут к ним с вопросом:

Что это у тебя? Картошка? Вкусная?

Если спросить ребёнка, хочет ли он попробовать, тот, конечно, ответит:

Да.

Кто же прогонит, не накормит любознательное дитя? Жадных, злых людей на Утрише очень мало.

Утриш даёт какую-то раскрепощённость, уравновешенность, спокойствие и умиротворение даже маленьким его обитателям.

Это замечают и матери обычных отдыхающих. Взбалмошные, капризные в городе дети становятся здесь гораздо спокойнее, менее требовательными и более общительными.

Исключение, да и то лишь отчасти, составлял, пожалуй, только Даниил, сын нашей соседки Ани.

Когда я первый раз пришёл на Утриш Даниилу было чуть меньше двух лет. Мой новый знакомый Слава рассказал историю про то, как маленький Даня подошёл недавно на пляже к мужчине, взял крупный камень и саданул им прямо дяде в глаз. Когда мужичина с огромным фингалом пришёл на стоянку, жена набросилась на него: зачем, гад, нажрался и подрался?! Не могла женщина поверить, что такой с виду тихий маленький мальчик умудрился дать в глаз такому здоровенному мужику.

Я тоже подумал, что Слава преувеличивает и забыл его рассказ.

Через пару дней сидим мы на пляже, беседуем со Славой о смысле жизни, вдруг незаметно подходит малыш Даня, хватает камень и запускает его прямо в голову дяде Славе.

Вогнанный в состояние аффекта внезапной болью добрый дядя Слава хватает ребёнка и начинает лупить его рукой по заднице.

Малыш, конечно, громогласно орет, но как-то уж очень злорадно.

Подоспевшая мать забрала ребёнка и, поддав ему ещё пару раз, увела орущее дитя на стоянку.

Кидать камнями в людей было любимым развлечением Дани. И с этим ничего поделать было нельзя.

Ко мне Даня относился хорошо. Я почему-то сразу понравился ему, и он часто приходить ко мне в гости. Я угощал его конфетами, когда конфет не было, давал ему сгущёнку и сладкие плавленые сырочки. Мальчик любил сладкое, но, перекусив, он брал камень, и, может быть, в виду своего расположения ко мне кидал не мне в голову, а пытался попасть в проходивших мимо людей. Однако, если никого рядом не было, мальчик мог запустить камень и по моим ногам, но я всё время успевал уворачиваться.

Непонятно, откуда шла такая агрессивность ребёнка.

Аня, его мать, производила впечатление спокойной уравновешенной женщины. Она не употребляла наркотики, правда, выпивала за компанию иногда, но знала меру. Сын не оставался без внимания матери. Бывало, что она наказывала его за то, что он кидается камнями, но не злоупотребляла наказаниями. Поддаст легонько по попе пару раз, а затем начнёт утешать плачущего ребёнка. Чувствовалось, что она любит сына.

Аня и сама не могла понять, почему у неё получился такой уникальный ребёнок. Она рассказывала, что отец Дани был нормальным, совсем не агрессивным мужиком. Они познакомились на Утрише и жили затем какое-то время вместе, однако мужчину вскоре посадили, но Аня не изменила своей привычке и стала приезжать сюда вместе с сыном.

Я их встретил и в начале следующего лета, когда в очередной раз пришёл на Утриш.

Даниил узнал меня. Они подошли и мы разговорились. Аня сетовала, что так и не смогла отучить ребёнка кидаться камнями.

Зимой она отдала сына в ясли. Пару дней ребенок привыкал к незнакомой обстановке. Затем стал избивать всех своих сверстников и драться с взрослыми.

Уже через неделю воспитатели категорически потребовали забрать Даниила.

Из одних яслей Аня перевела ребёнка в другие, но результат был такой же.

Даниил отставал в развитии от сверстников. В трёхлетнем возрасте он всё ещё сосал грудь матери, которая никак не могла отучить его и от этой привычки. Подкрепится материнским молоком и идёт драться с взрослыми дядьками.

Во второй раз Аня с сыном остановилась метрах в пятидесяти от нашей стоянки, на холме, рядышком с мужской компанией больших почитателей «зелёного змия». Компания состояла из нескольких перезимовавших здесь товарищей, примкнувшего к ним Саши-рыбака из Анапы и пары украинских строителей. Все вместе они весело проводили время.

Особенно усердствовал вечно пьяный харьковский строитель, которого прозвали здесь Дулей за его потешный вид, громогласный голос и прижимистость, не свойственную добрым обитателям Утриша.

Дуля любил орать по ночам блатные песни, мешая спать отдыхающим.

Как-то раз любители «зелёного змия» веселились особенно шумно. Они разожгли огромной костёр у себя на стоянке, выпивали, пытались петь. Солировал, как обычно, Дуля. В ту ночь он был в ударе. Громогласным матом орал злобные песни. Я даже хотел пойти, попросить, чтобы сменили репертуар и «пели» тише.

Но внезапно лес огласился болезненным воплем Дули, который тут же стал обвинять кого-то в педерастии, после чего послышались плачь ребёнка и злобная ругань Ани.

И вдруг всё стихло.