Страшное проклятие (Шедевр и другие похождения Эдика. Утриш.)

Он приподнялся, бережно обнимая свой барабан одной рукой и потирая лоб другой. Казалось, он напряжённо раздумывает, пытается понять, что хочет этот ненормальный мужик, чем они помешали ему и не будет ли он сейчас махать своей дубинкой.

Меня просят, я играю, наконец промолвил барабанщик.

Нет, я конечно понимаю, как хорошо посидеть ночью у моря под звёздным небом, попеть песен под звук барабанов, пытаясь говорить дружелюбно сказал я. Но не нужно мешать спать другим.

Ко мне подскочили недавно родившая здесь Маша со своим грудным ребёнком и её парень Саша.

Это кому мы мешаем спать? Вам? — удивилась Маша, тряся новорождённым ребёнком. — Посмотрите, мой ребёнок прекрасно спит, а вы уснуть не можете!

Не нравится ступайте на вторую лагуну! — злобно гаркнул Саша. — Вы один вышли, а нас здесь много, у нас здесь сейшен, а те, кому не нравится, пусть уходят на вторую лагуну.

Правильно, спокойно сказал я, многие уходят, но при этом жалуются в прокуратуру, что наркоманы мешают им спать. Теперь вот зачистки начались.

На Утрише и в самом деле Госнаркоконтроль провёл несколько дней назад проверку.

От меня веяло спокойствием. Замаскировав естественное волнение, я настойчиво убеждал собравшихся наркоманов уйти к озеру, потому что там им будет спокойней, там они никому не будут мешать, там место открытое. У озера стоит молодёжь, которая будит им только рада. А здесь традиционно останавливаются солидные люди, которые просто не понимают их музыку и песни. Но не подходят, не делают замечаний, потому что боятся. Зато жалуются в правоохранительные органы. И если будет много жалоб Утриш могут вообще закрыть для посетителей.

Мне пытались слабо возражать, но я, похоже, был убедителен. Моя вежливость и спокойствие возымели действие. Тусовка поднялась и двинулась к озеру.

Утром у кострища я обнаружил забытый кем-то нож, женские трусики и пару зажигалок.

Несколько дней барабанщики собирались на озере. Я спал спокойно.

Однако как-то вечером смотрю: Дуля опять притащил сучки и брёвна и готовится разводить костёр у моей палатки.

Подошёл к нему, говорю:

Иди к озеру, здесь костёр разводить не надо.

Маше на озеро далеко ходить, недовольно ответил Дуля и попытался было запалить костёр.

Но я стал раскидывать принесённые Дулей брёвна. Дуля вскочил, заорал на меня матом. Я ответил ему.

Стоим мы друг против друга, орём. Вижу: Дуля почти трясётся, значит, боится меня. Подошёл хоть бы Слава, сказал бы Дуле пару неласковых слов и он капитулировал бы окончательно. Но Слава сидел в кустах у своей палатки и не вмешивался, лишь наблюдая за нашей ссорой.

Но тут на помощь Дуле прибежали три здоровенных пацана. При их приближении Слава поспешил удалиться в лес: не хотел, похоже, расстраиваться, наблюдая как меня будут бить.

Но мордобоя не произошло.

Мы покричали немного и, понимая, что силы не равны, я решил отступить.

«Ладно, ребята, сказал я примирительно, если вы считаете, что только мне тут не нравится ваша музыка, не буду вам мешать, перенесите только хотя бы костёр метров на десять, чтобы дым не шёл мне в палатку и постарайтесь поменьше шуметь».

Дуля, обрадованный такой развязкой, сердечно пожал мне руку. Затем ребята перетащили брёвна и устроили костёр как раз напротив палатки Славы.

Теперь уже Славик мучился всю ночь.

Вечером следующего дня возбуждённый Слава подходит ко мне.

Опять, говорит, разводят костёр у моей палатки. Пойдём, попросим, чтобы отошли правее, за мусорную свалку.

Слава решительно направился к костру. Я последовал за ним. Народ только собирался. Подошли пара барабанщиков и несколько наркоманов. У костра колдовал Дуля.

Костёр здесь не разводить! — грозно потребовал Слава. Идете туда.

Слава махнул рукой в сторону четвёртой лагуны. В возбуждении, он даже забыл сказать, что просит всего лишь перенести костёр на край лагуны и только махнул рукой.

Слава хоть и трусоват, но выглядит мощно. Он занимается тяжёлой атлетикой в Москве и накачал себе внушительные мышцы.

Я стоял рядом с вызывающим видом самого главного хозяина: сложив руки на груди в позе, не терпящей возражений.

Дуля затрясся. Его почему-то начинало трясти при одном только моём появлении.

Не нравится, идите на вторую лагуну, по привычке сказал кто-то из барабанщиков.

Что?! заорал возбуждённый Слава. — Сказано: иди туда, а здесь будешь барабанить, барабан на ж… натяну. Завтра друзей приглашу, духу вашего тут не будет!

Слава развернулся и пошёл, я, ничего не говоря, последовал за ним.

Тусовщики неохотно поднялись и потянулись в сторону четвёртой лагуны.

Мы развели костёр у моей палатки и пили чай, радуясь наступившей тишине.

Вскоре к нашему скромному костру подошёл молодой наркоман, которого все знали здесь под кличкой Немец. Он постоянно жил на Утрише уже больше года, со всеми перезнакомился и считал себя основным в кругу наркоманов.

Кто послал нас на четвёртую лагуну? — напряжённо спросил Немец.

Ну я, после небольшой паузы неохотно ответил Слава.