Страшные фОшЫсты и жуткие жЫды

На неделе между 3 и 9 декабря. – В стране состоялись выборы в Думу. Прошли четыре партии; «Единая Россия» получила 67 с лишним процентов голосов – меньше, чем получил Путин лично на вторых президентских выборах.

После объявления результатов думских выборов гарант Конституции прилюдно выдохнул с облегчением: теперь-то он уверен, что никакие потрясения России не грозят, народ не поддержит внешний слом системы. В подтексте читалось: ну вот, могу и уходить.

Но система, окружающая гаранта, почему-то успокаиваться не спешит; ощущение катастрофизма остается. Оно сформировалось не сегодня; не сегодня, видимо, и разрешится. По мере приближения 2 декабря, как по мере приближения судного дня, в верхах нарастала паника. Чем яснее становилось, что партия власти получит в Думе абсолютное большинство, а проигрывающая оппозиция не сможет вывести людей на улицы, чтобы оспорить грязноватый результат, тем очевидней было: всюду липкий страх. Страх – чего? Страх – перед кем? Перед коварным Западом, который спит и видит, как бы свергнуть путинский режим? Перед затаившимися олигархами, которые плетут коварный заговор, чтобы лишить нас самого святого? Но ведь о наших правителях можно сказать что угодно, кроме того, что они дураки. Они – совсем не дураки. Лучше нас знают, что беглые олигархи рады бы посчитаться, да ручки коротки.

Чем же был порожден этот нарастающий испуг в преддверии неизбежной победы?

Возможно, тем, что был растрачен последний запас политических сил, вскрыт стабфонд легитимности, началась электоральная инфляция. Путин, спасая тонущую партию, закачал в нее свою популярность – и второй раз прием уже не сработает. А жизнь в 2007-м не закончится. И, по секрету скажем, в 2008-м – тоже. Мама, мама, что мы будем делать, когда придут морозы-холода? Так хочется стабильности, уверенности в завтрашнем дне… И как же можно отпустить Путина в самостоятельное плавание, если никаких гарантий спокойного существования он на самом деле не оставил? Если нет самодостаточных государственных институций, а есть один-единственный институт по имени В. В. Путин?

Или паника подпитывалась предчувствием того, что будущая победа более чем условна? Так оно и вышло. Победил Путин, а «Единая Россия» – проиграла. При условии жестокого административного диктата, при невероятных преференциях на местах, она смикшировала путинский результат; за него лично на последних выборах проголосовало на 7 миллионов граждан больше, чем за него безлично – в качестве бренда «Единой России». Прикормленные волхвы могут сколько угодно лукавить, объясняя, что голоса мироновцев надо обязательно прибавить к грызловским, и тогда получится искомое путинское число. Мы-то понимаем, что сено нельзя приплюсовать к корове.

Или просто повторилась вечная история Чуковского? Девочка рисует бяку-закаляку, сама начинает верить в ее реальность, приходит в ужас и пускается в слезы? Но тогда дело вовсе плохо; оппоненты режима смотрят на него куда оптимистичнее, чем режим на себя самого. Оппоненты закладываются на долгое существование в замороженном обществе, под неформальной властью каудильо, и если надеются на реванш, то в очень отдаленной перспективе. Когда, возможно, и в них нужда уже отпадет: придут другие времена, взойдут другие имена. А надежный режим всерьез готовится к скоропостижной разморозке, не зная, кто и когда нажмет на роковую кнопку «Выкл.».

Вообще говоря, это сеанс коллективного саморазоблачения. Подсознательные страхи вылезают наружу, если вытесненная совесть пребывает в неизлечимом разладе с собой; если система психической самонастройки расшатана постоянной необходимостью врать, красть, мстить, отжимать и завинчивать гайки. Особенно если резьба уже свинчена, а гаек почему-то не хватает: кто-то погрел на гайках руки. Причем – из своих, чужие не были допущены. Тогда начинает мерещиться ужас: призраки несуществующих угроз самозарождаются в воспаленном сознании и проецируются в окружающее пространство. Так страдающие белой горячкой начинают крушить все вокруг, чтобы избавить себя от внешней опасности, а опасность между тем подстерегает их изнутри.

В политике, как в медицине, враждебные воздействия извне не так страшны, как загнанные комплексы. Внешние воздействия расшатывают временную систему и формируют другую, в размен. Не всегда лучшую, но, по крайней мере, не позволяющую государственному телу рухнуть. Когда же риск внешних воздействий сведен к нулю, внутренние комплексы обретают двойную силу. И радостно подтачивают тело. Не позволяя обществу подготовиться к системному кризису. Не допуская создания запасных плацдармов. Стоит одинокое дерево в открытом поле, на котором выкорчевано все; стоит, становится трухлявым; попадает молния, и тут же приходит конец: обуглившаяся головешка посреди торжествующей и беззащитной пустоты.