Страшные сказки для дочерей кимерийца

— Да что с ней сделается?! — От страданий придушенного божества жрец в синем побледнел и слегка пошатнулся, но высокомерного презрения ко всему окружающему миру отнюдь не утратил. — Говорю же — чуть-чуть и поклевал-то, даже кости пилить не пришлось! Так, сухожилия слегка подрезали, хрящики… А визгу-то было! Словно печенку вынимают! Пришлось целых два чайника сонной травы извести, прежде чем…

Внезапно жрец замолчал. На лице его сквозь уже привычную презрительную маску проступило недоумение и даже какой-то обиженный страх. Заполнившая зал толпа с воем подалась назад — те, что до этого упали на колени, вставать не стали. Так и отползали, подметая разноцветными одежками каменные плиты, закрывая лица рукавами и подвывая от ужаса.

Конан в этот момент не видел своего лица.

А увидел — сам бы постарался отползти подальше.

— Где. Она. Ну?

Шепотом.

Жрец в синем ответить не смог, только побледнел еще больше. Красные пятна на скулах окончательно обесцветились, став грязно-серыми. Вместо него ответил раненый охранитель:

— В подвале кормления. В клетке. Это недалеко. Два дома отсюда. Принести?

— Да.

Конан предпочел бы пойти туда сам. С мечом наголо и гвардейцами за спиной. Сметая все препятствия — да что там, радуясь этим препятствиям, как родным. Но побоялся, что, стоит шевельнуться, и больше он не сможет с собой совладать. Слишком хотелось ему искупать клинок в крови всех этих двуногих тварей, что и людьми-то зваться недостойны.

А еще ему так же отчаянно хотелось просто зажмуриться…

Но он не вскочил, не прошелся в карающей жатве по склоненным к полу головам. Даже глаза не закрыл, уставившись невидящим взором прямо перед собой, снова и снова повторяя про себя то ли молитву, то ли заклинание — короткое, всего лишь в одно слово.

Пальцы!

О, Митра, всемогущий и милосердный, дарящий тепло и саму жизнь храбрым воинам и отбирающий их же в честном бою, пусть это будут всего лишь пальцы на ногах! Всего лишь только пальцы…

— Лекаря. Лучшего. Быстро. Ну?!

— Я уже послал за королевским алхимиком, это лучший врачеватель в Сабатее. — Эрезарх закусил губу и бросил на короля Аквилонии настороженный взгляд. — Ты только не делай глупостей, ладно?

— Глупостей? — Взгляд почти белых глаз был тяжел, улыбка, больше похожая на трещину в гранитной скале, пугала до дрожи. Такие трещины предвещают лавину. Страшный и беспощадный в своей всесокрушающей мощи горный обвал. — Нет. Глупостей не будет. Обещаю. Все будет очень… разумно.

Он снова обернулся к замершим в безмолвной панике последователям Золотого Павлина, и тихий шепот его загремел под гулкими сводами зала:

— Советую вам хорошенько помолиться всем забытым вами богам… если, конечно, хоть кто-то из них от вас еще не отвернулся и услышит. А молиться вам следует о том, чтобы ваша… жертва… оказалась живой и здоровой. Как можно более живой и здоровой. И хорошо так молиться. От всего сердца. Потому что если это будет не так… То, клянусь Митрой, каждое нанесенное ей увечье будет нанесено и каждому из вас. В двойном… а самым приближенным — так даже и в тройном размере.

Жрец в синем одеянии булькнул горлом и стал белей собственного пояса. И внезапно осел безвольным тряпичным ворохом прямо на пол, закатив под лоб выпученные глаза. Кто-то завыл, другие действительно стали молиться, истово отбивая об пол положенные поклоны и торопливо шевеля губами в беззвучных обещаниях.

Конан волевым усилием стиснул губы — почти нестерпимо хотелось подкрепить мысленную просьбу пусть даже и беззвучным проговором. Казалось, что так будет вернее…

Всего одна ночь, они не могли успеть много! Пусть это будут пальцы… Зачем они женщине? Тем более — на ногах? Не нужны они ей. К тому же — такой красивой, как Атенаис. Зачем ей ноги — с таким-то личиком? Ей и ходить-то не надо — на руках носить будут!

В паланкинах.

Самых изысканных паланкинах. Из лучшего расписного кхитайского шелка. С мягкими пуховыми подушками и удобными креслами. Сплошь в драгоценностях, она же так любит все эти блестящие побрякушки…

Или даже не паланкин. подумаешь паланкин. они много у кого есть, Атенаис достойна лучшего. Двух красавцев-рабов, в персональные носильщики на всю жизнь, это будет даже лучше паланкина, необычнее и удобнее. Сделать им седло. Чтобы вдвоем носили. Новая, мол, причуда. И одеть с такой роскошью, чтобы ахнули все и от зависти тут же на месте и умерли, чтобы даже не вспомнили о причине, чтобы ни у кого даже мысли, даже на миг…

Митра всемогущий и милосердный, сделай так! Пусть повторяющийся кошмар обернется провидческим сном, а не обманной насмешкой, преддверием иного кошмара, большего… Зачем женщине паьцы на ногах, ей ведь и ноги-то не особо нужны…

Красивой женщине.

Красивой…