Страшные сказки ведьмы-воровки

– Не очень хорошие? – всплеснула руками Лаванда, и кот в испуге спрыгнул с ее коленей и умчался восвояси, – мягко сказано! Девочка была совсем крошкой, лет шесть ей было, когда Дорис, ее мать, решила развестись со своим мужем, господином Джоном Эннисон, и никто из них не пожелал брать на воспитание дитя! Представляете себе, родную дочь! Они так и не договорились, с кем останется Эмили, и поэтому было решено отправить ее в сиротский приют возле Тучного леса, близ деревушки в Орланде! Хороши, нечего сказать! – осуждающе запричитала она, словно зачитывая какое-то заклинание, и ее диковинная прическа угрожающе закачалась на ее голове. – При живых родителях девочка была вынуждена прозябать в нищенском приюте среди сирот и брошенок! Из уважаемой семьи, умненькая и смышленая, она жила среди детей куртизанок и бандитов!

Она резко наклонилась отпить чай, при этом сделав странное движение головой, и вернулась к ним обратно, поставив элегантно чашку на стол.

– И что же случилось? Почему они вновь стали жить вместе?

– Уж не знаю, что взбрело им в голову, но Дорис с Джоном вдоволь нагулявшись, решили сойтись, видимо из финансовых соображений, – тут она неожиданно выпучила глаза и воскликнула, – какая вопиющая безответственность! Никто даже не подумал о чувствах девочки! Ей было лет двенадцать – они ее из приюта забрали! Пребывание там не пошло ей на пользу, выглядела она просто ужасно – худой, потерянный ребенок, загнанный в самый дальний угол! Как приехала, все сторонилась своих родителей. Да это и немудрено, они для нее были совершенно чужие! Сколько бы Дорис не задабривала ее платьями и конфетами, Эмили была груба и непреклонна в своем упрямстве. Да и к тому же, возраст у нее был самый неподходящий для примирения. А тут еще и бабушка ее умерла, так она вообще обозлилась на родителей, что не рассказали ей об этом!

– Значит, Эмили была привязана к бабушке? Что же, она ее не забрала к себе в таком случае? – поинтересовался Мур, и некоторые сомнения закрались кроткой тенью в его душу.

Лаванда деловито покачала головой, и вид ее был самый загадочный.

– Ее не особо жаловали в доме, знаете ли, она общалась с внучкой урывками. Она была матерью Дорис, и та ее стыдилась, ведь бабку в родной деревне прозвали ведьмой. Хотя это глупости, просто она хорошо разбиралась в травах. – Лаванда вновь осуждающе покачала своей головой, – печальное дело, они ей не дали с Эмили даже попрощаться! И когда девочка была в приюте, бабушка ее померла. Но, как по мне, сама Эмили унаследовала ее таланты – в травах она разбиралась превосходно!

– Мы наслышаны, что Эмили любила уводить чужих женихов шутки ради, – вспомнил Мур, – много у нее было поклонников?

Лаванда Милкоти так театрально и так громко воскликнула, что на секунду, детективу показалось, что с женщиной приключился удар. Эрика лишь поморщилась от столь пронзительного звука.

– Да не поверите, – протянула она, вновь усаживая несчастного кота к себе на колени, – не упускала возможности с кем-то пофлиртовать и пококетничать! Было в ней нечто, что тянуло к ней всяких слабохарактерных дурачков, не шибко умных, но смазливых на мордашку. Вот падшая барышня – это же просто крик души какой-то! Очень, очень беспутная жизнь, так совестно вести себя столь юной леди. Конечно, чего таить, это во многом вина ее бестолковых родителей.

– Разве они не видели, что творит их дочь? Не пытались воспротивиться такому поведению? – парень вздернул надменно бровями.

– Ах, но это вот и странно! – чуть ли не вскакивая, вскрикнула Лаванда, отчего несчастный кот предпринял вновь бесполезную попытку побега, – после того, как Дорис оставила надежду наладить общение с дочерью и сделалась с нею более строгой, оба родителя стали чудно себя вести! Ходили, все время, улыбаясь, словно неживые люди! Жуткое зрелище, я вам скажу!

– И как вы это сами себе объясняете? – хитро прищуриваясь, слегка улыбнулся Мур.

– Мне кажется, – таинственно наклонилась госпожа Милкоти, будто втягивая своих гостей в некий заговор, – она подсыпала им какой-то дурманящей травы, отчего они были словно под наркотическими препаратами.

– Интересное предположение, – ухмыльнулся Лисц, невольно наклонившись к своей собеседнице в ответ.

– О боги вездесущие, чуть не забыла! – спохватилась она, при этом громко причитая. Госпожа Милкоти бросилась к комоду, схватила с него газету, и, нацепив судорожно овальные очки, стала рьяно листать номер. – Ага! Вот он, этот поганец!

Она торжественно ткнула в лица гостям газету, где на пол странницы красовалась фотография Джеса Оксфольта и Метью Риста. Мур с вниманием осмотрел этих малоприятных его особе людей и еще долго не мог сообразить, какое отношение эти двое прохвостов имеют к их беседе.

– Этот мальчишка все ошивался возле Эмили, как проклятый! Трудно такое забыть, все-таки известная личность! – небрежно бросая слова, пояснила Лаванда.

– Хотите сказать, Джес Оксфольт имел некие отношения с Эмили? – растолковал Лисц, стараясь принять новую информацию.