Страшные Соломоновы острова (СИ)

Уловив краем уха невнятный шорох сзади, я как ошпаренный обернулся на звук, падая на колени и выставляя перед собой ствол автомата.

- Только стрельни, гад лысый, убью, - запаленно прошептал один из двух показавшихся из-за угла дома человекоподобных крабов. - Хватай девку в зубы и бегом на карачках за нами до бани. Быстро. С бандюками спецы уже работают. Ствол не бросай, - и зашелестел сырой травой, удаляясь.

Я, с трудом сдерживая звериный рык буйной радости, рвущийся из груди, прижал ладонь к Хелиной шее, пригибая ее спину плашмя к земле, и, максимально быстро перебирая конечностями, увлек за собой впавшую в окончательный ступор девушку, волоча по земле за ремень автомат, повисший на кисти левой руки.

- Ну что, все живы? - выдохнул напарник, втаскивая нас за дальний угол банного сруба.

Хеля отчаянно мотала головой, пытаясь прекратить этот дурной сон. Дитер, привалившись спиной к бревнам, часто дышал, не закрывая рот. Но выглядел вполне адекватным.

- Дай сюда автомат, и посидите здесь тихонько. Я сейчас, - перехватил Димыч у меня ремень "Суоми" и метнулся в темноту, в сторону соседского участка.

Мы затаили дыхание, вслушиваясь в затихающую перестрелку. Снова вынырнул напарник, уже без оружия, и распластался вдоль стены.

- Эх, покурить бы. Уши опухли, спасу нет. Мелкий, давай сюда артиллерию. Береженого бог бережет.

Девушка, как в забытьи, перевела фразу немцу. Тот, поковырявшись за пазухой, протянул Димычу до боли знакомую по военным фильмам немецкую гранату-колотушку. Мой друг деловито открутил металлический колпачок с торца рукоятки и удовлетворенно цыкнул зубом.

- Ну вот. Ежели чего, это и будет наш последний и решительный... Хотя, перестраховка, конечно. Уже минуты две совсем тихо. Слышите?

И тут с дороги раздался оглушительный, усиленный мегафоном металлический голос.

- Виктор! Это говорит Олег. Все закончилось. Выходите к дому медленно, спокойно, и руки держите на виду.

- Во блин, спасители. Хорошо, что штаны снять не попросили, - пробормотал подельник, засовывая гранату в щель между нижним венцом и землей. - Пошли штоль сдаваться... благодетелям? - и первым шагнул на тропинку, ведущую к дому.

Мы потянулись за ним. По периметру двора рассыпались сюрреалистические, угловатые фигуры в черном. Две из них загородили тропу, пропуская нас мимо себя, и двумя-тремя скользящими движениями охлопывали каждого, пропуская к стоящему на крыльце и чего-то бормотавшему в рацию Олегу.

- Все живы-здоровы? - отрывисто поинтересовался он и, выждав секунду, обратился к Димычу:

- Где стволы?

Напарник молча пожал плечами. Чекист посуровел.

- Не шути так, сержант. Здесь не детский сад.

Димыч набычился и, глядя в упор на Олега, прогудел:

- Не знаю, о чем вы говорите, и вообще - у меня шок. Разговаривать не могу.

Чекист нетерпеливо дернул плечом.

- Ладно. Об этом потом. Быстро собирайтесь. Вы едете с нами в город. Это не обсуждается, - надавил он голосом в сторону напрягшегося друга. - Не дергайся. Побудете на нашей квартире до завтра. Все вместе. Одни. Слово! Не мурыжить же вас в камере, в самом-то деле, - и оглянулся в сторону затормозивших у калитки трех машин: двух микроавтобусов-"Мерседесов" и "Гелендвагена".

Димыч метнулся в дом и вскоре показался оттуда с коробкой "кедровки", мотнув мне головой.

- Давай по-быстрому чего-нибудь пожрать с немцами подсуетись. И кстати, - он вновь обратился к Олегу. - Они тоже не могут говорить. Мы все в шоке.

Тот криво усмехнулся.

- Да ладно. Я понял. Поехали.

Вскоре кавалькада автомобилей, принюхиваясь к ночной дороге, аккуратно выруливала по направлению к городу.

- Дитер! - хохотнул мой друг, обращаясь к немцу. - Не исключено, что тебе вскоре представится возможность написать книгу о своих мытарствах в русской тюрьме. Это не коп, конечно, но с впечатлениями там тоже все в порядке. Могу даже название звучное подкинуть за долю малую. "Маленький узник большой совести, или Как я стал героем". Как тебе, а?

Глава 23. Лирика как разновидность многоточия

Невысокий молчаливый парень, сопровождавший нас вместо отставшего на трассе Олега, открыл дверь квартиры в стандартной девятиэтажной точке, в громадном скопище безликих домов района Ржевка-Пороховые, и жестом пригласил вовнутрь.

Убедившись, что пожеланий и просьб гостей не последует, и казенная трешка не вызывает у прибывших серьезных нареканий, он попросил меня выйти вместе с ним на площадку и пояснил, что охрана будет находиться в квартире напротив.

Специальной тревожной кнопки в помещении нет, но особая необходимость в ней вряд ли возникнет, так как входная дверь находится под постоянным наблюдением. Напомнив, что покидать квартиру и пользоваться телефонами категорически не рекомендуется до получения им отдельных распоряжений, он нырнул в противоположную дверь. Я вернулся к друзьям.

Ребята осваивали кухню, напоминая вяло тревожащихся осенних мух. Хеля потрошила пакеты, изображая на столе нечто вроде легкого перекуса. Димыч споласкивал найденные в шкафчиках чайные чашки. Я молча сел рядом.