Страшные стихотворения

Я – мумия, мёртвая мумия.
Покровами плотными сдавленный,
Столетья я сплю бестревожно,
Не мучим ни злом, ни усладой,
Под маской на тайне лица.

И, в сладком томленьи раздумия,
В покой мой, другими оставленный,
Порой, словно тень, осторожно
Приходит, с прозрачной лампадой,
Любимая внучка жреца.

В сверкании лала и золота,
Одета святыми уборами,
Она наклоняется гибко,
Целует недвижную маску
И шепчет заклятья любви:

«Ты, спящий в гробнице расколотой!
Проснись под упорными взорами,
Привстань под усталой улыбкой,
Ответь на безгрешную ласку,
Для счастья, для мук оживи!»

Стуча ожерельями, кольцами,
Склоняется, вся обессилена,
И просит, и молит чего-то,
И плачет, и плачет, и плачет
Над свитком покровов моих…

Но как, окружён богомольцами,
Безмолвен бог, с обликом филина,
Я скован всесильной дремотой.
Умершим что скажет, что значит
Призыв непрозревших живых?

Ночью

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,
Грязные крылья по тёмной почве раскинуты,
Кругло-тяжёлые веки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея – беззвучная, чёрная Яуза.

Чуешь себя в африканской пустыне на роздыхе.
Чу! что за шум? не летят ли арабские всадники?
Нет! качая грузными крыльями в воздухе,
То приближаются хищные птицы – стервятники.

Падали запах знаком крылатым разбойникам,
Грозен голос близкого к жизни возмездия.
Встанешь, глядишь… а они всё кружат
                                            над покойником,
В небе ж тропическом ярко сверкают созвездия.

1895

«Три женщины – белая, чёрная, алая…»

Три женщины – белая, чёрная, алая —
Стоят в моей жизни. Зачем и когда
Вы вторглись в мечту мою? Разве немало я
Любовь восславлял в молодые года?

Сгибается алая хищной пантерою
И смотрит обманчивой чарой зрачков,
Но в силу заклятий, знакомых мне, верую:
За мной побежит на свирельный мой зов.

Проходит в надменном величии чёрная
И требует знаком – идти за собой.
А, строгая тень! уклоняйся, упорная,
Но мне суждено для тебя быть судьбой.

Но клонится с тихой покорностью белая,
Глаза её – грусть, безнадёжность – уста.
И странно застыла душа онемелая,
С душой онемелой безвольно слита.

Три женщины – белая, чёрная, алая —
Стоят в моей жизни. И кто-то поёт,
Что нет, не довольно я плакал, что мало я
Любовь воспевал! Дни и миги – вперёд!

Фёдор Сологуб (1863–1927 )

«В угрюмой, далёкой пещере…»