Страшные стихотворения

Мальчик смотрит, белый пароходик
Уплывает вдаль по горизонту,
Несмотря на ясную погоду,
Раскрывая дыма чёрный зонтик.

Мальчик думает: а я остался,
Снова не увижу дальних стран,
Почему меня не догадался
Взять с собою в море капитан?

Мальчик плачет. Солнце смотрит с высей
И прекрасно видимо ему:
На корабль голубые крысы
Принесли из Африки чуму.

Умерли матросы в белом морге,
Пар уснул в коробочке стальной,
И столкнулся пароходик в море
С ледяною синею стеной.

А на башне размышляет ангел,
Неподвижно бел в плетёном кресле.
Знает он, что капитан из Англии
Не вернётся никогда к невесте.

Что, навек покинув наше лето,
Корабли ушли в миры заката,
Где грустят о севере атлеты,
Моряки в фуфайках полосатых.

Юнга тянет, улыбаясь, жребий,
Тот же самый, что и твой, мой друг.
Капитан, где Геспериды? – В небе.
Снова север, далее на юг.

Музыка поёт в курзале белом.
Со звездой на шляпке в ресторан
Ты вошла, мой друг, грустить без дела
О последней из далёких стран,

Где уснул последний пароходик
И куда цветы несёт река.
И моя душа, смеясь, уходит
По песку в костюме моряка.

Валерий Брюсов (1873–1924)

Ученик Орфея

Я всюду цепи строф лелеял,
Я ветру вслух твердил стихи,
Чтоб он в степи их, взвив, развеял,
Где спят, снам веря, пастухи;

Просил у эхо рифм ответных,
В ущельях гор, в тиши яйлы;
Искал черёд венков сонетных
В прибое, бьющем в мол валы;

Ловил в немолчном шуме моря
Метр тех своих живых баллад,
Где ласку счастья, жгучесть горя
Вложить в античный миф был рад;

В столичном грозном гуле тоже,
Когда, гремя, звеня, стуча,
Играет Город в жизнь, – прохожий,
Я брёл, напев стихов шепча;

Гудки авто, звонки трамвая,
Стук, топот, ропот, бег колёс, —
В поэмы страсти, в песни мая
Вливали смутный лепет грёз.

Все звуки жизни и природы
Я облекать в размер привык:
Плеск речек, гром, свист непогоды,
Треск ружей, баррикадный крик.

Везде я шёл, незримо лиру
Держа, и властью струн храним,
Свой новый гимн готовя миру,
Но сам богат и счастлив им.

Орфей, сын бога, мой учитель,
Меж тигров так когда-то пел…
Я с песней в адову обитель,
Как он, сошёл бы, горд и смел.

Но диким криком гимн менады
Покрыли, сбили лавр венца;
Взвив тирсы, рвали без пощады
Грудь в ад сходившего певца.

Так мне ль осилить взвизг трамвайный,
Моторов вопль, рёв толп людских?
Жду, на какой строфе случайной
Я, с жизнью, оборву свой стих.

Холод