Страсть

Дом выглядел красиво. Утром, Люси получила одну очень короткую экскурсию от мисс Макговерн перед тем, как начать работать, но сейчас, под светом большого количества люстр, она почти не узнала это место. Это было как-будто она вошла в фильм "Торговцы слоновой костью". Высокие горшки фиолетовых лилий выстроились у входа, и бархатная мягкая мебель была отодвинута к стенам с цветочными обоями, чтобы освободить место для гостей.

Они проходили через парадную дверь парами и тройками, гости столь же старые как г-жа Констанс с белыми волосами, и столь же молодые, как Люси. Ясноглазые и обернутые в белые летние плащи, женщины делали реверанс мужчинам в элегантных костюмах и жилетах. Официанты в черных пальто кружили в большом открытом холле, предлагая мерцающие кристальные кубки шампанского.

Люс нашла Генриетту рядом с дверьми в главный бальный зал, который выглядел как цветущая клумба: экстравагантные, яркие платья всех цветов, в органзе, тюле и шёлке, с поясами в зёрнышко, наполняющие зал. Младшие дамы носили яркие букеты цветов, которые наполняли весь дом запахом лета.

Задачей Генриетты было собирать шляпы и сумочки дам, когда они заходили. Люси было приказано выдавать маленькие дорого-выглядищие танцевальные карточки с семейным гербом Констанции, вшитым в переднюю часть буклета, и информацией об оркестре, написанной внутри.

— Где все мужчины? — прошептала Люси Генриетте.

Генриетта фыркнула. — Моя девочка! В курилке, конечно же. — Она кивнула головой налево, где был коридор, ведущий в тени. — Они там останутся до подачи еды, если тебя это интересует. Кто захочет слушать всю эту болтовню о какой-то войне по пути в Крым? Не эти дамы. Не я. Не ты, Миртл. — Затем тонкие брови Генриетты поднялись и она указала на французские окна. — Уф, я говорила слишком быстро. Кажется, один из них выбежал.

Люси обернулась. Одинокий мужчина стоял в комнате, полной женщин. Он стоял спиной, показывая лишь прилизанную гриву сине-чёрных волос и длиннохвостый пиджак. Он разговаривал с блондинкой в мягко-розовом бальном платье. Её бриллиантовые серьги сверкнули, когда она повернула свою голову и закрыла глаза вместе с Люси.

Габби.

Красивый ангел моргнула, словно пытаясь решить, не была ли Люси призраком. Потом она чуть-чуть склонила голову к человеку, который стоял рядом, как-будто пытаясь послать ему сигнал. Прежде чем он обернулся, Люси узнала ясный, резкий профиль.

Кэм.

Люси задохнулась, роняя все танцевальные карты. Она наклонилась и неуклюже начала собирать их с пола. Потом она воткнула их в руки Генриетты и выскочила из комнаты.

— Миртл! — сказала Генриетта.

— Я скоро вернусь, — прошептала Люси, убежав по длинной, кривой лестнице прежде, чем Генриетта смогла ответить.

Мисс Макговерн послала бы Люси собирать вещи, как только она узнала бы, что Люси оставила свой пост и дорогие танцевальные карты — в танцзале. Но это было наименьшей проблемой Люси. Она не была готова иметь дело с Габби, не тогда, когда она должна была сосредоточиться на том, чтобы найти Люсинду.

И она никогда не хотела быть рядом с Кэмом. В ее собственной целой жизни или в любой другой сущности. Она вздрогнула, вспомнив, как он нацелил ту стрелку прямо на то, что он думал, было ею, когда Изгой попытался унести ее отражение в небо.

Если бы только Даниэль был здесь…

Но его не было. Все что могла делать Люси — это надеяться, что он дожидался бы ее, и не так уж злился бы, когда она выяснила бы, что она делает, и вернулась бы домой, в настоящее.

Наверху лестницы Люси бросилась к первой попавшейся комнате. Она закрыла дверь позади себя и прислонилась к ней, чтобы отдышаться.

Она была одна в огромном зале. Это была прекрасная комната с плюшевыми мягкими любовными сиденьями из слоновой кости и с парой кожаных кресл, расположенных вокруг полированного клавесина. Темно-красные шторы Обнимали трибольших окна на западной стене. Огонь потрескивал в очаге.

Рядом с Люси была стена книжных полок, подымающихся ряд за рядом, толстые в кожаных переплетах объемы, простираясь от пола к потолку, столь высокой была одна из тех лестниц, которые могли ездить вдоль полок.

В углу стоял мольберт, и чем-то манил Люси. Она еще никогда не была наверху в имении Констанс, и: Один шаг на толстый персидский ковер подтолкнул какую-то часть ее памяти и сказал ей, что она, возможно, видела все это прежде.

Даниэль. Люси вспомнила беседу, которая была у него с Маргарет в саду. Они говорили о его живописи. Он зарабатывал на жизнь как художник. Мольберт в углу — это, должно быть, было место, где он работал.

Она подошла к нему. Она должна была увидеть, что он рисовал.

Но до того, как она достигла его, три высоких голоса заставили её подпрыгнуть.

Они были прямо за дверью.

Она замерла, наблюдая за стержнем дверной ручки, которую кто-то поворачивал снаружи. У неё не было выбора, кроме как скользнуть за толстые красные бархатные занавески и скрыться.

Затем последовал шелест тафты, хлопанье двери и один вздох. За котрым последовало хихиканье. Люси прикрыла рот рукой и высунулась ровно настолько, чтобы взглянуть из-за занавеса.