Страсть и бомба Лаврентия Берии

— Офицеров обслуживали в специальных гостиницах. Там все было на порядок выше. У нас, в СССР, такой рынок услуг отсутствовал. Так что оккупантам пришлось его создавать. Сначала они привозили девочек с собой. Из Европы. Например, в Смоленске был публичный дом для летчиков. Работницы в нем были из Франции и Польши. Но ариек не хватало. И с марта сорок второго было приказано комплектовать бордели местными барышнями, соответствующими стандартам арийской красоты. Тут уж просто не церемонились. Забирали и силой, и обманом. В Киеве, например, предлагали работу официанток. Поработают они немного в офицерской столовой, а потом всех в бордель. Многих женщин просто шантажировали, принуждали к сожительству, запугивали. И насиловали, суки! — выругалась Надежда.

— Ну, это мы знаем! — заметил Котиков. — Но порядок у них все равно был. Не то что у нас…

— Все было строго, по-немецки. И для солдат, и для работниц. Перед походом к даме солдата осматривал врач. Ему для посещения отводился один час. Не более. Зарегистрировав талончик, он должен был помыться. Для этого ему выдавали мыло, полотенце и три презерватива. Заметьте, по приказу он должен был намылиться два раза. Не меньше. И оплатить посещение. От одной до трех марок. Деньги шли в казну. У работниц все тоже было строго. По приказу. Регламентировалась жизнь и время работы. Каждое утро в шесть часов — медосмотр. В девять завтрак. Потом поход в город. С 11 до 13 возвращались и готовились к работе. Обедали. И с 14 до 20.30 обслуживали клиентов. В 21.00 ужин. И спать. Они регламентировали даже индивидуальную проституцию. Коменданты городов издавали специальные приказы. Так, в Курске 19 сентября 1942 года комендант издал «Предписание для упорядочения проституции». Оно гласило:

«Проституцией могут заниматься только женщины, состоящие в списках проституток, имеющие контрольную карточку и регулярно проходящие осмотр у специального врача на венерические болезни.

Проститутка должна при выполнении своего промысла придерживаться следующих предписаний:

а) заниматься своим промыслом только в своей квартире, которая должна быть зарегистрирована ею в жилищной конторе и в отделе службы порядка;

б) прибить вывеску к своей квартире по указанию соответствующего врача на видном месте;

в) не имеет права покидать свой район города;

г) всякое привлечение и вербовка на улицах и в общественных местах запрещена…»

Ну и так далее. Вообще, немцы это дело широко практиковали. У них были бордели для иностранных рабочих, которых они завезли со всей Европы в количестве семи с половиной миллионов человек. Даже в концлагерях. В Маутхаузене, Гузене, Аушвице, Бухенвальде, Дахау и во многих других. Проституток набирали в основном из женского лагеря Равенсбрюк.

— Не может быть! Это же были лагеря смерти?!

— Ну, они не только уничтожали там евреев, цыган, коммунистов, врагов рейха и наших военнопленных. Там же был обслуживающий персонал, разного рода капо, бригадиры, надсмотрщики, старосты, в том числе немецкие асоциальные элементы. Для них. Ведь в соответствии с расовой теорией посещать лагерный публичный дом могли только заключенные немцы. Им также выдавали талон «Sprungkarte». Они платили две рейхсмарки. Разговоры запрещались. Длительность ограничивалась 15 минутами. Разрешалась только одна миссионерская поза. А в глазок за ними следил надзиратель. Кстати говоря, эсэсовцам строго-настрого запрещалось вступать в связи с проститутками лагерных борделей. У девочек были пришиты на куртках черные треугольники. И для многих из них такая работа была возможностью выжить. Надзиратели исполняли роль сутенеров, обеспечивали хорошеньких новыми клиентами и подкидывали им еду и одежду.

— Как это было, наверное, унизительно для них! — заметил генерал Котиков.

Женщина с погонами полковника ответила за всех:

— Их цель была выжить любой ценой. Женщины более адаптивны и приспособленны. У узниц возникала своя иерархия. Кто-то пользовался популярностью. Кто-то нет. Им платили по 20 пфеннигов на руки. И это давало шанс остаться в живых. В отличие от тех, кто отправлялся прямо в печи и крематории… Это жизнь. И не нам судить их…

— Ну, вот мы опустились, так сказать, на самое дно Третьего рейха, — заметил молчавший доселе Лаврентий Павлович. — А высшие круги рейха. Они что, святые были? Кругом разврат, бордели, а Гитлер, Гиммлер, Геббельс прямо с нимбами на голове?