Страсть и бомба Лаврентия Берии

— Ну, Гиммлер и устраивал эти бордели в лагерях… — заметила спутница и хотела было продолжить тему, но тут вступил комендант Котиков и, перебив ее, сказал:

— Да они тоже любили это дело! В Берлине до сих пор существует так называемый «Салон Китти», которым пользовалась верхушка рейха и важные иностранные гости. — И, увидев загоревшиеся под пенсне глаза Берии, торопливо добавил: — Особенно он был хорош с 1939 по 1942 год. Предложил открыть его начальник Главного управления имперской безопасности СС Рейнхард Гейдрих. А руку приложил Вальтер Шелленберг — из разведки. Он сам подобрал двадцать новых девушек, нашел женщин и девочек, умных, многоязычных, националистически настроенных и помешанных на мужчинах. Они прошли обучение в военной академии «Зонтхофен». Там их обучали, кроме всего прочего, навыкам и умениям удовлетворять самых взыскательных клиентов. Кроме того, высокопоставленных клиентов обслуживали и уважаемые дамы высшего общества Берлина, даже бывшие замужем. Таким образом они выражали свое уважение и любовь к Германии. Ну, среди клиентов были зять Бенито Муссолини, испанский дипломат Серрано, сам Гейдрих, Геббельс и разные другие шишки…

— Интересно! — произнес наконец Лаврентий Павлович. — И что стало с ним после 1942 года?

— Во время налета в дом попала авиабомба и разрушила верхние этажи. Так что мадам Катарина Цаммит вынуждена была переехать ниже и даже в цокольный этаж. И там работают до сих пор.

— Даже так? — удивился гость. — А посмотреть можно?

— Конечно. Хотите съездим? — И, увидев согласный кивок Берии, Котиков сказал водителю: — На Гизебрехт-штрассе, одиннадцать.

«Роллс-ройс» мягко развернулся и вместе с машиной сопровождения покатил по улице в нужном направлении.

Комендант продолжил свой рассказ:

— Йозеф Геббельс любил наблюдать за лесбиянками. Генерал СС Зепп Дитрих устраивал оргии, в которых должны были участвовать все двадцать проституток. И все это на целую ночь. Но даже в этом деле строго соблюдалась иерархия. Обычные клиенты шли, так сказать, в порядке общей очереди. А вот особо доверенным давался пароль.

— Какой? — спросил маршал.

— «Я прибыл из Ротенбурга». После этого ему выносили шампанское, напитки и альбом. Он выбирал понравившуюся ему девушку по фото. И ровно через десять минут она была в его распоряжении в элегантном вечернем или «постельном» платье. По желанию клиента. Конечно, сал он был напичкан прослушивающей техникой. Но особых шпионских успехов, в отличие от постельных, его обитательницы не достигли.

Кортеж остановился на тихой улице напротив четырехэтажного, с виду вполне приличного здания с дверьми, над которыми висела соответствующая вывеска.

Все думали, что маршал постоит и отбудет, но Берия скомандовал верному Саркисову:

— Сходи посмотри, что там!

Полковник покинул салон и направился к дверям. Позвонил. И через минуту ему открыли. Он скрылся за дверью. Не было его минут десять, и Берия уже начал проявлять признаки нетерпения. Наконец Саркисов вышел. Подошел к приоткрытому окошку и доложил просто и понятно:

— Все в порядке. Работают! Можно посмотреть.

И тут неожиданно для всей свиты Лаврентий Павлович открыл дверь и следом за начальником охраны пошел в «Салон Китти».

Все оставшиеся так и обомлели. Саркисова и Берии не было минут двадцать. И все это время сопровождающие сидели как на иголках. Наконец двери открылись, и из салона показался весьма довольный маршал, а за ним и озабоченный полковник.

Они молча уселись в машину. И кортеж тронулся дальше.

В тишине прошло, наверное, минут пять, пока Берия не произнес загадочную фразу:

— То, к чему человек может идти с женою двадцать лет, да так и не дойти, профессионалы достигают за пять минут…

Напряженная тишина в салоне «членовоза» разрядилась, и комендант продолжил свой рассказ о немецких нравах:

— И не закроешь его. Потому что здесь у них, в Европе, это в порядке вещей. Что во Франции, что в Италии — везде!

— Да, — поддержала разговор медичка. — Люди есть люди. Японцы тоже делали так называемые «станции утешения». И собирали в них сотни тысяч женщин из Кореи, Китая и других стран.

— Только у нас в СССР не было ничего подобного, — заметил комендант. — Потому что у нас коммунистическая идеология и нет морального разложения.

Надежда Павловна горько усмехнулась в ответ на его слова. А вот Берия почему-то не согласился:

— А у нас были ППЖ — походно-полевые жены. Тут недавно шестьдесят генеральских жен написали гневное письмо в Президиум Верховного Совета СССР — жаловались на мужей, которые привезли с войны своих подруг. А законных жен оставили без всего полагающегося. Так что разбирательство будет…

— Эх, — вздохнула полковник медицинской службы. — У нас как? Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик! Почти миллион женщин призвали на войну. Да миллионы мужиков. А фронт, война — это тоже жизнь, только особая, возле смерти. А люди есть люди, — повторила она. — И судить, и винить или оправдывать бессмысленно. Все равно что опровергать законы природы.