Страсть и скандал

Откинув полог шатра, на пороге возник Танвир Сингх с лампой в руке, освещавшей его прекрасное лицо, сведенное в суровой неподвижности. Волосы без тюрбана свободно распущены по широким плечам. Кожа цвета меда сияла в тусклом свете лампы. Он казался хищным зверем, стройным и мускулистым, суровым и опасным. Катрионе никогда не приходилось видеть, чтобы мужчина был таким красивым и опасным одновременно.

Но она вынуждена его покинуть. Вынуждена пойти и разобраться, в чем дело, хотя ей хочется быть с ним. И решительно не хочется возвращаться.

— Мне придется отправиться в резиденцию.

Намита радостно дернула ее за рукав.

— Да-да! Поскорее, мэм. Поспешите.

— Я должна идти, — повторила Катриона. — Но я вернусь. Обещаю. На рассвете найду тебя здесь. — Ее голос был тих, но он смотрел на нее из-под темной завесы волос, и в зеленых глазах она видела нечто весьма похожее на страдание. Будто он не мог ей больше доверять. Будто думал, что она лжет. Будто того, что они делали и говорили друг другу только что, никогда не случалось.

Она должна заставить его поверить.

— Я вернусь. Клянусь. Обещаю. И ты обещай мне, что будешь здесь и будешь меня ждать. Обещай.

— Клянусь. — Голос у него был тихий и мрачный, и она не почувствовала себя уверенней.

— И я тоже клянусь, — горячо заговорила она. — Клянусь могилой моей семьи, что вернусь. Обязательно. — Горло щипало — Катриона пыталась не плакать. — Скажи, что ты мне веришь.

Но он не ответил. Он ее поцеловал жарко, крепко, в знак любви и обладания, прежде чем отпустить.

— Иди, если так нужно. Но торопись, каур. Торопись.

— Я вернусь быстро. Обещаю.

Катриона бросила последний взгляд на мужчину, которого любила, а затем позволила Намите увести себя — та дергала ее за рукав — туда, где саис держали наготове Питхар.

— Это было ужасно, мэм, ужасно! И крики, и драка.

— Намита, зачем ты сказала им, что я ушла?

— Нет-нет, мэм. Не из-за вас этот шум! Это все лорд сахиб и леди мэмсахиб. И Бадмаш-сахиб. Такой громкий крик, такая драка! И гнев. Дети испугались и плачут.

Сердце Катрионы сжалось от страха.

— Это из-за Беркстеда и моей тети?

— Да-да! Я знала — если вы уйдете, будет очень плохо. — Намита задыхалась, едва поспевая за Катрионой, которая уже садилась в седло. — Такой крик и шум. Говорят про честь и про смерть. Артур-сахиб велел мне найти вас и привести прямо домой. О, я знала, что так и будет!

Почему, ну почему дала она волю болтливому языку? Зачем поведала дяде о своих подозрениях? Отчего не уехала просто так и без свидетелей?

Намита покачала головой — то ли в подтверждение своих слов, то ли не веря своим глазам.

— Плохо, очень плохо, мэм! Я знала, что сегодня ночью будет убийство. Я вам говорила. — Она дернула Катриону за юбку, тыча пальцем в направлении другого берега реки. — Смотрите. Я же говорила! Он уже в воздухе.

Катриона проследила за взглядом айи, на юг, где над горизонтом вставал темный столб, на макушке которого, казалось, сидит огромная грозовая туча. Дым! А ниже ночное небо лизали первые языки пламени.

— Святая Маргарита!

Дети!

И Катриона пришпорила лошадь, бросив Намиту на попечение саис. Неслась сломя голову, оставив позади и айю, и слуг, и Танвира Сингха, потому что мир вокруг нее полыхнул заревом пожара.

Глава 19

Но Катриона сдержала обещание. В конце концов она вернулась к нему — сбежала от страшных слухов и зловещих намеков, которые будоражили толпу на лужайке, когда они с Алисой на подгибающихся ногах выбрались из горящего дома. Она отправилась к нему в твердой и нерушимой уверенности, что он ей поможет.

С детьми на руках она ехала по песчаной тропинке вдоль реки. Спрятала их в густой тени, чтобы уберечь от всякой беды. И ждала в покинутом лагере, боясь пошевелиться и выдать себя, — ей казалось, что прошли долгие часы, прежде чем стало ясно, что из них двоих клятву нарушил именно он.

И лишь тогда, в середине этой темной бессонной ночи, она вспомнила о бегуме. И бегума ее спасла. Спасла их всех.

А теперь Томас Джеллико твердит, что помог бы ей. Собственно, отправился ей на помощь. И лишь злая судьба стала причиной их разлуки.

Но ей надоело без конца отдавать победу судьбе.

Распрямив плечи, Катриона взглянула в лица всем Джеллико, что собрались здесь, в детской гостиной, и терпеливо дожидались — нетерпеливо, если говорить о Томасе, — ее ответа.

— Все из-за Беркстеда.

— Так и знал, что это он. Знал. — Томас смотрел на Катриону, и в его глазах она видела и убежденность, и облегчение от того, что он оказался прав. — Понял еще в Сахаранпуре, когда шакал, спотыкаясь, выбрался из резиденции. И тем более убедился в том, что так и было, когда чертов ублюдок так кстати уехал из Индии под предлогом поправки здоровья, стоило мне предстать перед судейским комитетом, открыв свою истинную личность англичанина и сына графа Сандерсона.

— Томас, — напомнил виконт Джеффри, — нам нужно выслушать историю мисс Кейтс до конца, прежде чем делать выводы.

Томас взглянул на Катриону:

— Я прав?

— Да. — К чему было отрицать? — Вы правы.