Страсть и скандал

Катриона снова его поцеловала — на сей раз неспешно, без стеснения исследуя твердую линию рта, слишком переполненная любовью, благодарностью и счастьем, чтобы говорить. В следующий миг ее захлестнула новая волна головокружительного удовольствия, когда его губы ответили на ее поцелуй, и вскоре она не могла думать ни о чем другом, как о жгучем желании, что снова поднималось в ней.

— Катриона. — В его устах ее имя прозвучало как сладчайший вздох, будто она была святилищем, в котором ему посчастливилось найти пристанище во время бури. — Ты и не догадываешься, какое удовольствие мне даришь. Удовольствие, которое я принимаю, не боясь в том признаться. Думаю, что мне никогда не наскучит в этом признаваться.

— Ты можешь говорить об этом всю дорогу, когда мы отправимся в горы.

— И я скажу. И не только в горах. И скажу еще многое другое.

— Тогда в путь! — Она подняла голову, которая покоилась на его груди. — Давай уедем прямо сейчас, прежде чем кто-нибудь попытается нас остановить. Прежде чем кто-нибудь из домашних шпионов донесет на меня. Знаешь, мне кажется, что все вокруг только и делают, что суют нос в чужие дела, чтобы затем торговать чужими тайнами.

Танвир резко вскинул голову, и в темноте, пронизанной лунным светом, Катриона ощутила на себе тяжесть его пристального взгляда. И в первый раз почувствовала себя неуютно.

— Я никого не хочу оскорбить, — попыталась объяснить она. — Просто теперь мне кажется, что я была слишком наивна и не понимала, как устроен мир.

— Да, — легко согласился он. — Таков этот мир. Чернь хватается за любую возможность получить бакшиш. И ты права, если хочешь, чтобы мы уехали прежде, чем понадобится снова открывать карман пошире.

Но снаружи шатра раздался тихий голос, как зловещее предзнаменование того, что рок не дремлет.

— Хазур.

Танвир подошел к пологу, закрывающему вход в шатер, и заговорил на языке, которого Катриона не знала. Хмурясь, обернулся к ней:

— Здесь твоя служанка. Она требует встречи с тобой.

— Намита? — О Боже! Катриона почувствовала тревожный укол в сердце. Что могло заставить айю позабыть об ужасах ночных улиц ради того, чтобы ее разыскать? Разве что ее послали… — Я и подумать не могла, что она придет за мной.

— Как она догадалась, где тебя искать? — спокойно поинтересовался Танвир.

— Я сама ей сказала. — Она уже сожалела о своей браваде. — Но я подумала, что она слишком боится темноты, чтобы пойти за мной. — А еще Катриона надеялась, что Беркстед слишком боится Танвира Сингха, чтобы вмешаться.

Она принялась торопливо собирать разбросанную на полу одежду. Путаясь в нижних юбках, обернула их вокруг талии, чтобы завязать узлом. Оттого и не заметила, что в шатре повисло зловещее молчание, прерываемое только царапающими слух пенджабскими проклятиями.

— Нам придется взять ее с собой. Кто еще знает, что ты здесь?

— Понятия не имею. — Катриона лгала или по крайней мере выдавала желаемое за действительное. Она попыталась шагнуть к нему, чтобы увидеть его лицо в темноте и понять, о чем он думает. Догадаться, о чем успел догадаться он. — У лейтенанта Беркстеда есть в доме свои глаза и уши. Они доносили ему о каждой поездке верхом и каждом купании.

— О купании? Так у этого шакала есть шпионы даже в старом дворце? — Он снова выругался. — Почему ты не сказала мне раньше?

— Не знаю. — Теперь Катриона ужасалась собственной глупости или наивности. Более того, ей стало страшно! — Я не понимала раньше. Я хотела сказать тебе… Это, то есть он… Вот одна из причин, почему я пришла сегодня сюда. Беркстед. Прости. Я забыла.

— Мэм! — Намита услышала голос Катрионы и окликнула ее, не заходя в шатер. — Вы должны немедленно идти.

— Я отошлю ее, — сказала она Танвиру. — Мне плевать и на Беркстеда, и на лорда Саммерса. Я сделала свой выбор. Я отошлю ее, и мы сможем уехать, как ты сказал. — Закончив застегивать корсаж, Катриона откинула газовую занавеску, отделяющую внутреннее помещение от входа в шатер. — Тебе не обязательно идти. — Она говорила тихо, отведя Намиту в сторону, подальше от саис, которые не спускали с них внимательных глаз. — В чем дело, Бога ради?

— Вам надо идти домой, мэм. Там такой ужас!

— Я уже сказала тебе, Намита, что это невозможно. Кто тебя послал?

— Артур, мэм. Вам нужно идти.

— Артур? — Меньше всего ожидала Катриона, что айя назовет имя ее тихого и рассудительного кузена. Должно быть, это ловушка, придуманная Беркстедом, чтобы заставить ее вернуться. Ей захотелось как следует встряхнуть упрямую служанку и прогнать прочь. — Я тебе не верю.

— Я говорила ему, мэм, но это правда, клянусь вам. Лорд сахиб обнаружил Бадмаша в доме, и это было ужасно — кричали, ломали вещи. Вы должны идти.

О святая Маргарита! Это она виновата! Слишком много рассказала лорду Саммерсу и, как в пословице, запустила кошку в стаю голубей. А точнее, запустила к голубям шакала. И теперь пострадают все.