Страсть на холсте твоего преступления

— Ты ненавидишь меня, но ты всё ещё мокрая для меня, — будто доказывая свою точку зрения, я провожу ладонью по её нижнему белью. Она выгибается. Такая чувствительная. Нежная. Робкая. Сильная и строгая. Она осталась моей. Она всегда была моей. В тот дождливый день за воротами университета, когда я впервые увидел её. Шла и держала чертов зонтик, решив отдать его мне. Она уже была моей. Её волосы. Свободной рукой я сжимаю волосы на её затылке, открывая доступ к бледной и вкусной шее. Её запах. Я дико вздыхаю гель для душа. Её кожа. Я провожу языком по шее, вызывая табун чувственных мурашек и лёгкую дрожь страха. Я кусаю её, истерзаю, а после облизываю и целую. Её глаза. Губы. Нос. Брови. Её морщинка между бровями. Она всецело моя.

Расстегнув ширинку, я медлю перед её мокрым входом. Провожу вперед и назад по её складкам, получив в подарок недовольное мычание.

— Посмотри на меня, — приказываю я и она поднимает глаза. Страсть. Боль. Сила. Меня ударяет волной эмоций и чувств, испытанные к этой рыжеволосой проблеме. Почему я не защитил тебя? Почему я поздно понял твою значимость для себя?

— Я завишу от тебя, Тереза, — произношу и толчком заполняю её. Она вскрикивает от резкой боли, закатывает глаза и возвращает фокусировку на моих глазах. Испарина появляется на её лбу, ресницы трепещут, пульс, который я так хочу укусить на её шее, учащенно бьётся.

— Я был болен все месяца без тебя. Меня ломало от нехватки тебя, — я нашёл ответ на вопрос. Что со мной происходит? Всё это время я нуждался в ней и когда обрел её снова, вернул себя. Я вхожу в неё резким толчком, и она стонет, сжимая локоны моих волос. Ей нравится. Я сильнее сжимаю её бедра, дико желая овладеть каждой свободной частичкой тела. Моя. Моя. Моя. Я слишком поздно понял, настолько она моя. Глубоким толчком я заслуживаю громкий выкрик, исходящий из глубин горла Терезы.

— Тише, девочка, — шепчу я, закусывая мочку её уха.

— Ты ведь не хочешь, чтобы гости услышали, как тебе нравится быть оттраханной на важном мероприятии. Возле стены в библиотеке с раздвинутыми мокрыми ногами, принимая каждый дюйм меня, — рычу, кусаю, беру. Меня завораживает одна лишь мысль, что её громкие стоны услышит каждый чертов клерк Андреаса. Я помечу её на всех открытых местах, оставив свой запах, часть себя на ней. Каждый увидит мою одержимость, каждый поймет, что, не смотря на всё золото в мире, рядом с ней я являюсь самым богатым человеком в мире.

— Харрис, я-я… — она задыхается, судорожно глотая воздух и сильнее сжимая мои волосы.

— Я не позволял тебе, девочка, — говорю я, медленными движениями большого пальца проводя круги по её чувствительному центру. Секунда и я чувствую лезвие ножа на своей шее. Я смотрю на неё. Измученная, страстная, возбужденная и натянутая до предела с потным лицом и грудью, она держит нож у моей шеи.

— Ты дашь мне кончить, волчонок, — приказывает она и изумившись, я с силой надавил на её клитор, посасывая нижнюю пухлую губу. Она стонет, крепче прижимается ко мне и её тело обмякает. Мычание оргазма прерывистым звуком прикрытое моим поцелуем — официально лучший звук.

Я аккуратно опускаю её, придерживая за талию.

— Такая ты нравишься мне больше, — признаюсь, с ног до головы осматривая взбудоражено красивый вид Терезы. Волосы растрёпаны, глаза сияют, помада размазана, платье покосилось, дыхание неровное, а ноги ватные. Я приближаюсь к ней, и моя рука дрожит от желания коснуться волос, шеи, руки.

— Можно загадать желание? — спрашиваю я, явно удивляя её. Каждый день мы сталкиваемся с несправедливостью и насилием. В таком мире кажется, что ничего не может измениться, что чудо просто невозможно. Мир жесток и непредсказуем для желаний и чудес.

— Какое? — интерес в её зеленых глазах заставляет меня заправить прядь волос за ушко, чтобы быть ближе к взгляду девочки. Видеть её. Её улыбка, глаза, ее доброта и нежность — все заставляет мое сердце биться быстрее.

— Позволь мне исправить ошибки. Позволь искупить свою вину. Позволь мне видеть тебя в своём особняке, роющуюся в земле и пахнущую компостом. Позволь учиться с тобой проявлять давно забытые эмоции. Позволь… — я не договариваю, потому что вижу её глаза и замолкаю. Моё сердце бьётся, нервы сдают, а дыхание учащается. Она встаёт на носочки, протягивает руку к моей щеке, и я вижу скопившиеся слёзы в уголках её глаз.

Позволь, моя девочка.

— Пообещай мне кое-что, Харрис и я позволю. Я дам твоему желанию сбыться, — говорит девушка и я моргаю, не совсем понимаю суть её слов.

— Всё, что угодно, Тереза.

Она отстраняется, бегло смотрит на улицу за окном. Мы отсутствуем минимум 30 минут. Время, за которое Андреас мог начать тревожиться, но сегодня я не намерен потакать дяде. Сегодня я заберу её. Я заберу её, даже если придётся всадить пулю в его сердце на глазах у всех семей. Даже если меня сочтут предателем и застрелят на месте. Я сделаю всё, чтобы отомстить за Терезу и дать ей то, что она заслужила. Дать ей свободу, её жизнь, её творчество.