Страсть тайная. Тютчев

   — Анна Дмитриевна Денисьева, — представила её начальница. — Когда-то она сама была воспитанницей Смольного. Теперь она будет старшею наставницею для вас, дети мои. Любите её и почитайте, как собственных своих матерь и отца.

Когда директриса удалилась, Анна Дмитриевна подвела к Тютчевым стоявшую поодаль девушку лет двадцати. Она была стройна, с несколько худощавым, но красивым лицом и большими лучистыми карими глазами.

   — Моя дочь Елена, — сказала инспектриса. — Правильнее будет, моя племянница, которую я воспитываю с ранних лет. Она помогает мне обучать наших воспитанниц светским манерам поведения, поскольку сама тоже воспитывалась в наших классах.

Девушка сделала лёгкий реверанс.

   — Вот, Анна, и тебе будет подруга, — обратилась Эрнестина к своей падчерице.

   — Очень приятно иметь в товарищах такую восхитительную мадемуазель, — подтвердил Тютчев, но почему-то, вопреки своей привычке, даже не остановил свой взгляд на слишком уж юной особе.

29

Итак, опять увиделся я с вами,
Места немилые, хоть и родные,
Где мыслил я и чувствовал впервые
И где теперь туманными очами,
При свете вечереющего дня,
Мой детский возраст смотрит на меня.

О бедный призрак, немощный и смутный,

Забытого, загадочного счастья!
О, как теперь без веры и участья
Смотрю я на тебя, мой гость минутный,
Куда как чужд ты стал в моих глазах,
Как брат меньшой, умерший в пеленах...

Ах нет, не здесь, не этот край безлюдный

Был для души моей родимым краем —
Не здесь расцвёл, не здесь был величаем
Великий праздник молодости чудной.
Ах, и не в эту землю я сложил
Всё, чем я жил и чем я дорожил!

Овстуг!

Если ехать к юго-западу от Москвы, где-то за трехсотпятидесятой верстой, а до Брянска не доезжая вёрст пятьдесят, на равнине, поросшей вековым лесом, откроется это село. Невдалеке серебрится и искрится река Десна... Здесь студёным днём на исходе ноября 1803 года и родился Тютчев.

Вернувшись из ярославских мест после наполеоновского нашествия двенадцатого года, семья часто проводила летние месяцы на брянской земле.

Последний раз Феденька, должно быть, навещал отцовское имение тому уже более четверти века назад.

И вот опять увиделся он с местами своего, уже далёкого и нереального, как призрак, собственного детства.

А как иначе сказать о том, что отделено целою человеческою жизнью, которая прошла далеко отсюда, в краях, где познал он и радость любви, и горечь невосполнимых потерь!..

Ныне, на исходе лета 1846 года, Тютчев ехал в Овстуг тоже по поводу печальному — вместе с Николашей следовало принимать во владение поместье, осиротевшее после смерти их отца.

Не думал Иван Николаевич, добрый и сердобольный папенька, что глаза ему закроют чужие люди. А так и случилось в апреле сего года, потому как старший сын находился на излечении в Дрездене, второй же не смог оставить жену, поскольку она вот-вот должна была родить.

И почти одновременно такое произошло: двадцать третьего апреля отошёл в иной мир семидесятивосьмилетний Иван Тютчев, а тридцатого мая народился на свет другой Иван, и тоже Тютчев.

Впрочем, и поспеть на похороны отца в глушь Брянских лесов Фёдор Иванович никак бы не смог — суток трое, наверное, шла весть о кончине отца до Москвы, к маменьке, а потом в Петербург. Да не менее четырёх или пяти дней надо было бы ехать в Овстуг. А по православному обычаю, окончательное прощание с покойным и предание его земле, как ведомо, совершается на третий день.

Почти всегда встреча с прошлым — точно смотришь на дно колодца, в пугающую пустоту. Знаешь ведь, что пролетевшие годы многое изменили из того, что тебе когда-то было родным и близким. Но вот увидишь то, что в самой глубине колодца, и перевернётся всё внутри.

Подобное чувство Фёдор Иванович испытал три года назад в родной Москве. В тот день он отправился на Маросейку, в Армянский переулок, чтобы взглянуть на дом, где протекло его детство. Старый дом предстал перед ним как во сне, и он сам вдруг почувствовал себя постаревшим и изнурённым.