Страсть умеет лгать

— Благодарю, вы очень любезны.

Даже не скажешь, что убийца.

Убийца.

Что-то вспыхнуло в мозгу стоваттной лампочкой, я даже зажмурилась… Но вспышка была такой яркой, что я ничего не успела понять. Я что-то вспомнила? Точнее, почти вспомнила? Что-то, связанное с убийством?

— Скажите, раз уж я все равно стану овощем и всё забуду… — я дотронулась до чертова стакана. Еще обжигающе горячий, хотя уже терпимо. — Почему ваша дочь меня боится?

Может, я в прошлой жизни угрожала ее убить или даже покушалась на ее жизнь? Я убийца? Какой ужас!

— Для тебя это уже неважно, Элина. Пей.

— Еще горячо, — покачала я головой. — У меня аллергия на кипяток. Я просто не смогу это выпить, и эффекта не будет. Пара минут не сыграет роли. Прошу вас.

— Хорошо. Я ждал пять лет и восемь месяцев, еще пара минут значения не имеет.

— Тогда позвольте еще вопрос. Если ваша дочь жива и вы точно знаете, что она меня боится, то вы с ней встречались? Почему вы говорите на лекциях, что ее до сих пор ищут?

— А ты любопытна.

— Так ведь ненадолго, — я постучала ногтем по стакану. Обжигающе горячий… — Так удовлетворите мое любопытство. Мне будет легче выпить это, если я буду знать, за что…

— Да, я с ней встречаюсь. Но это наша тайна, потому на лекциях я придерживаюсь официальной информации. Кроме того, я не мог рассчитывать на твою полную амнезию. Пока существует препятствие в твоем лице, Ами должна оставаться в тени.

— Я все-таки не понимаю, как я могу быть для кого-то препятствием. Почему?

— Ну хватит болтать! — внезапно вспыхнул седовласый. Опять у него обострение, или на время незаметно взглянул? — Пей!

Я осторожно взяла стакан. Горячущий еще, ужас. И выплеснула в глаза профессора.

Как он заверещал! Завыл! Одной рукой схватился за лицо, вторую вытянул ко мне с намерением схватить и задушить.

Но я отшатнулась, запрыгнула на стул, оттуда на стол и, перепрыгивая с парты на парту, помчалась к выходу. Дверь оказалась заперта, но я схватила ближайший стул и заколотила, что было сил.

Раздался выстрел. Щеку оцарапала щепка. Ослепленный мужчина целился на звук и не попал: пуля пробила полотно в ладони от меня. Второй выстрел я ждать не стала, тот же стул швырнула в бегущего на меня разъяренного и ничего не соображающего мужчину. И уже собралась выбить окно и прыгать, но тут подоспела помощь.

40

От громкого треска, раздавшегося, казалось, со всех сторон, я на миг оглохла. А от ярких вспышек — ослепла. Меня толчком отнесло к стене, я уперлась спиной во что-то. Или в кого-то? Я с трудом разобрала сквозь грохот мужской голос:

— На пол! Быстро, Эля! Береги голову!

Михаил?

Я не успела обрадоваться. Подсечка под колено, и я упала, но удариться мне не дали: мужские руки подхватили и, бережно поддерживая, опустили на твердую поверхность.

Я обхватила голову, стараясь закрыть и уши: звуки выстрелов рвали мои несчастные барабанные перепонки.

Но через несколько невыносимых секунд всё резко закончилось, и я осторожно открыла глаза.

Кабинет был полон людей в незнакомой военной форме. Профессор Джандар Эйгер лежал на полу в паре метров от меня, но куда менее комфортно: его руки были выкручены и закованы в наручники, сверху нависал амбал в камуфляже, да еще и упирался коленом в аристократический позвоночник лорда. Красное то ли от ожогов, то ли от гнева лицо последнего было практически вдавлено в пыльный пол. Но дух седовласого не-джентльмена был не сломлен.

— Да как вы смеете! Да я вас в порошок сотру! — хрипел дан Эйгер. — Вы вон ту девку должны схватить и арестовать! Она на меня покушалась! Я директор. Совладелец. Забыли, кто я? Она едва меня не ослепила!

— Поэтому вы в нее стреляли, лорд Эйгер? — прозвучал спокойный вопрос Михаила. Он наклонился надо мной и помог встать, даже поправил сбившуюся юбку. И одними губами шепнул: “Извини”.

Я машинально кивнула и обвела взглядом помещение. Окно было разбито, осколки вместе с обломками рамы лежали внутри кабинета, значит, раму выбили снаружи. То же с дверью: ее створка висела на одной петле, а вторая, переломленная пополам валялась у преподавательского стола. Но самое интересное: в потолочном перекрытии оказались замаскированные люки, теперь они были вскрыты и оттуда свисали канаты. Ничего себе, штурм! У профессора не было шансов. Правда, он вполне мог бы меня пристрелить, если б я не догадалась плеснуть в его холеную рожу кипятком.

— Я защищался! Эта дрянь пыталась меня ударить стулом! — выдавил лорд.

— Что тут происходит? — раздался еще один голос от входа, холодный и властный. Я повернула с трудом гнущуюся шею. В кабинет вошел статный, с королевской осанкой мужчина в возрасте. Его волнистая, спускавшаяся до плеч шевелюра была полностью седой, жесткое властное лицо изрезано крупными морщинами. Но одет он был как бомж: в замызганные джинсы и черную футболку, видневшуюся под незастегнутым клетчатым, вытянутым на локтях пиджаком. — Джандар? О боги Месопотамии, что с тобой? Вы, отпустите его немедленно! Кто ваш командир?

Люди в форме не шелохнулись, лишь один, с незнакомой эмблемой на рукаве, на которой сияли три золотых звезды, ухмыльнулся: