Страсть за кадром

Восхищение и ожидание настоящего свидания толкнули Барбару на тщательную и мучительную подготовку. Заметив, что стиль Джефри был классическим, она заказала несколько шелковых платьев в "Марте" в счет только что оплаченного векселя и провела день в "Элизабет Арден". Она приехала в восемь и занялась массажем, педикюром, маникюром и прической. После всех этих приготовлений она почувствовала себя помолодевшей на несколько лет.

Потом Джефри звонил каждый день и вытаскивал ее из дома по три-четыре раза в неделю. Барбара наслаждалась его вниманием. Она даже села на жесткую диету.

Сегодня они шли к Мортимеру, любимое место Барбары для обеда. Здесь она обычно предпочитала и ленч - в это время было побольше народу. Но Джефри так редко был свободен днем, что она была благодарна за обед в кафе. Она тщательно оделась. На ней было темно-синее облегающее платье, дополненное длинной ниткой жемчуга. Она посмотрелась в зеркало и осталась довольна: десять фунтов, которые она сбросила, были заметны. Ей очень хотелось понравиться Джефри. "Это человек, который хочет помочь мне", - думала она.

Джефри сделал ей комплимент. Естественно, что это было неискренне. Хотя она и сбросила свою тучность, его раздражала ее бледная желтоватая кожа результат таблеток. Как такая женщина могла дать жизнь Бретт, такой красивой и трепетной? Правда, Джефри видел фотографии Барбары в молодости, и на них она была довольно красива.

Для Джефри все средства были хороши. Он даже не помнил, когда в последний раз был близок с женщиной. У него, конечно, не было физического влечения к Барбаре или какой-либо другой женщине, и если честно, даже к Бретт. У него никогда не было его, даже тогда, когда он входил в пору созревания, и все ребята военной академии вокруг волочились за женщинами. Даже когда он заканчивал школу, все его время и энергия тратились на страстное желание мести. Наверное, было бы проще переспать с Бретт, чем с этим бесхребетным куском мяса, но он решил, что должен завести роман с Барбарой, если хочет получить побольше сведений о ней.

Миниатюрный диктофон был его постоянным компаньоном на всех встречах с Барбарой, и он понимал, что приближается к раскрытию тайной причины ее ненависти к отцу. Он осторожно подстрекал ее на уничтожение Свена собственными едкими замечаниями о нем. Эти манипуляции давали ему новые сведения, но он чувствовал, что было что-то еще. Прошлой ночью после обеда у Барбары она начала вспоминать о своем детстве под руководством тяжелой руки отца. Она рассказала, как одиноко ей жилось в богатом, но изолированном от мира доме на окраине Расина. Почти все в доме было сделано из темного дерева, выкрашено в коричневый цвет, а тяжелые бархатные шторы открывались только тогда, когда Свена не было дома.

- Он никогда ни слова не говорил мне о моей матери, - рассказывала Барбара. - Только иногда он вдруг останавливал на мне задумчивый взгляд и называл ее именем. Потом он брал себя в руки и спрашивал, вымыла ли я руки перед обедом. Понимаешь, это было единственное время, когда мне разрешалось разговаривать с ним. Он отвозил меня в школу и забирал каждый раз ровно в три, и у меня никогда не было возможности поиграть со своими сверстниками на школьном дворе. Он приезжал на большом черном "паккарде", и дети дразнили меня, говорили, что я должна ездить на катафалке, а мой отец могильщик. Думаю, что они боялись его.., многие люди его боялись. Но он запрещал мне разговаривать. Я не могла даже задавать вопросы относительно моих домашних заданий. Он говорил:

"Я думаю о нашем бизнесе. Все остальное может подождать до пяти тридцати". И весь остальной отрезок пути он ехал с каменным лицом. Каждый день мы обедали в пять тридцать.

Она помолчала, заинтересовавшись зрелищем за окном, и несколько минут смотрела на парк. Джефри, испугавшись, что она больше не вернется к этому разговору, налил ей еще виски и, протягивая бокал, нежно погладил по спине.

Сначала Барбара напряглась, ее бросало то в жар, то в холод, потом расслабилась, склонила голову набок и поцеловала его руку. Джефри приготовился было зайти так далеко, как собирался, но успокоился, когда она продолжила воспоминания.

- Я не могла приглашать друзей и сама ходить к ним в гости. Отец говорил, что они отбросы общества. У него был друг, или я думала, что он был другом, у которого был маленький ребенок, но я не могла поиграть даже с ней - или это был он? - не помню, наверное, мне было пять или шесть лет тогда. Я обычно спрашивала Карла, друга отца, о его ребенке, но никогда не видела его.

Барбара последовала за Джефри на диван, и он поцеловал ей руку.

- Это, должно быть, было ужасно. Нельзя девочке расти в такой обстановке, - сказал он, подстрекая ее продолжать.

- Когда я поступила в высшую школу, у меня появилась возможность наблюдать, как мальчики играли в бейсбол, и он не мог запретить мне этого. Только я должна была быть на месте в три часа. Наконец, он перестал приходить за мной. Он злился, но все было бесполезно. Это все было так давно, - наконец сказала она.