Страсти по Фоме - книга 1

— И теперь, конечно, он «карающий меч», что ему еще остается?! Исправлять свою ошибку!.. Да ведь он, Сати, даже не догадывается об этом!.. И что нам всем ждать, пока он опомнится?.. Попадая в новую реальность, он порой ни черта не помнит не только о прошлой, но вообще ничего! Нет, трона ему не избежать! Скажи спасибо, что сиятельные еще не знают всей картины, которую я тебе нарисовал. Они бы просто послали за ним чистильщиков и сожгли там все вместе со Спиралью или где там он еще!

— Да, понимаю, но все равно, я боюсь, что трон уже не поможет, Коро!

— А вот я хочу сам на него посмотреть и решить, что поможет, а что нет!

— Только не забудь перед этим посмотреть Канон на Системе!.. 12–20!

— Да понял я!..

— Как вы можете спать?

— Крепкий сон — залог здоровья, Мэя. Прививка от смерти. И потом, я не сплю, я думаю.

— О чем?

— Да все о том же: о врагах, похожих на друзей, и о друзьях, похожих на врагов.

— У вас есть враги среди друзей?!

— Вот это я и пытаюсь понять.

— Разве это не видно сразу, по глазам? По тому, как вы… ну это сразу же видно!

— Ты знаешь, что замечает рыба в последнюю очередь?

— Рыба?.. — Мэя задумалась на секунду. — Вы опять смеетесь?

— То, что она живет в воде. До этого ей не представлялось случая. Попав же на крючок, она с удивлением обнаруживает, что не может жить без того, чего раньше просто не замечала…

— Ну и?..

— Вот и я, как мне кажется, чего-то упорно не замечаю, как…

Как тебя, хотелось ему сказать, но он вовремя остановился.

— Как рыба. Чего-то, без чего я не могу сдвинуться с места в своих блужданиях. Но не без приятных исключений! — не удержался он, улыбаясь ей, как чучело масленицы, весело и нелепо.

Мэя оказалась гораздо проницательнее, чем он предполагал.

— Это об упорном не замечании? — лукаво поинтересовалась она.

— О чем? — ахнул Фома, поражаясь: ведь совсем еще девчонка!

— Так! — рассмеялся он. — Мне нельзя много разговаривать! Покой и еще раз покой!

— А у вас много врагов, да?..

Мэя опять вырвала его из дремоты, несносная девчонка… Минуту он непонимающе смотрел на нее. Потом усмешка перерезала его лицо. Он пожал плечами.

— Не знаю. Количество врагов, как правило, соответствует количеству друзей.

— Почему?

— Потому что это вообще-то одно и тоже! — хмыкнул Фома.

— Вы опять начинаете! — обиженно надула губы Мэя. — Я маленькая девочка, да? Над которой можно безнаказанно издеваться…

— Да нет, Мэя, милая, я не издеваюсь. Друзья, враги — в сущности, это одно и тоже, потому что нет ни тех, ни других.

— Ну вот!.. Я так и знала, что что-нибудь такое вы скажете!

— Правда. Ни друзей, ни врагов нет, есть обстоятельства. А ты один, всегда один на один с обстоятельствами.

— А дружба?

— Дружба — дружбой, а обстоятельства… еще дружнее!.. врозь.

— Вы можете говорить серьезно? Нельзя же так!..

Мэя сосредоточилась, то есть было видно, как она старается.

— Дружба есть! — твердо сказала она.

— Да, дружба есть, — согласился Фома. — Но мы их выбираем, наших друзей, правильно?.. Правильно… А что такое выбор, как не перебор предлагаемых обстоятельств?.. И потом, что такое измена, предательство, как не тот же выбор?.. Если существует дружба, то почему существует предательство? Ведь считается, что измена исключает дружбу! А может, взглянуть с другой стороны?.. Что — их двое, а это опять выбор. И ты выбираешь либо то, либо это. Если их двое, значит дружба включает в себя измену и наоборот. Получается, нет чистой дружбы, как, впрочем, к радости нашей, нет и чистой измены. Что ты предпочитаешь знать и иметь: дружбу и измену, как спутницу, или ни того, ни другого, зато в чистом виде?.. Отсутствие, что может быть чище? Самая чистая вера — вера в отсутствие чего-либо!

Фома продолжал, несмотря на возрастающее недоумение Мэи.

— И ее адепты ходят бледные, холодные, глаза горят… Ничего мирского не признают, напрочь… Обстоятельства, кстати, тоже. Но про дружбу даже не ведают в своем вегетарианстве. В самых страшных снах ее не видят…

Мэя долго молчала и Фома едва не уснул.

— Ну, хорошо, — сказала она вдруг (А что — хорошо?). — А любовь?

— Любовь? — испугался Фома. — Про любовь не знаю, Бог миловал!

Упаси меня Создатель рассуждать с женщиной о любви, для нее уже это утверждение ее существования. Отрицать любовь при женщине, все равно, что плевать против ветра, как бы банально это не звучало, а признавать это, значит готовить себе западню. Ты трус, Фома!..

Он широко улыбнулся.

— Мэя!.. О любви не говорят! Потому, что о ней говорят всегда, но только не тогда, когда говорят о ней.

Мэя совсем запуталась. Она морщила лоб в поисках хоть чего-то определенного.

— Но она есть? — с надеждой спросила она.

— Конечно, Мэечка, она есть, коль скоро она нужна, но вот когда она не нужна, она куда-то…

Фома едва увернулся от подушки.

— Что же это такое! — кричала Мэя. — У вас все вроде бы есть, а как спросишь, так и нет ничего! Ни любви, ни дружбы! Вы что специально? А что тогда есть? Только не так, как у вас: и есть, и одновременно нет, — а так чтобы точно! Есть что-нибудь?

— Одиночество, — сказал Фома, вспоминая Доктора.

— Ну вот!.. — Мэя потухла, как свеча.