Страсти по Митрофану

Эля легко провела пальцем по его руке. Митя замер. Войти? Это намек? Но она так и стоит на пороге, перегораживая ему путь. Может быть, она просто не хочет его приглашать? Стесняется? Ждет, чтобы он набросился на нее, как настоящий самец? А он стоит, нюнится, боится сделать решительный шаг…

– Ты… – Митя произнес неожиданно сипло, прочистил горло.

– Иди, Митенька, мне надо собираться на репетицию, распеться.

– Ладно, – кивнул он. «Митенька»… Она так никогда не говорит. Что это значит? – Ну, я пошел?

– Иди.

И что, вот так, даже ни словом, ни намеком, никак не выдаст себя? А как она спала? Крепко? Думала о нем? Что она вообще думает о нем? Что он идиот? Жалкий, зависимый… Или что он красавец и будущая звезда? Митя приосанился. Да, как-то он забыл совсем о том, что ждет его впереди.

– Я еще не знаю, что я буду делать сегодня, – как можно небрежнее сказал он. – Там… меня приглашали…

– В ночной клуб? – засмеялась Эля.

Да не надо так смеяться над ним!

– Нет!!! Поклонницы приглашали!

– Да-а? А куда?

– Туда! Не важно!

Не пустит, ясно, всё. Разговор пошел не туда. Митя и сам не знал, зачем ему надо было сейчас войти к Эле, но это было принципиально. Если он для нее что-то значит, она его впустит, если нет – то вот так и продержит на пороге. Как курьера. Как попрошайку. Как нищего!! Нет уж, он не будет ничего просить ни у кого!

– Ну что ж, я пошел? – Митя сделал шаг в сторону.

– Ага. – Эля легко захлопнула дверь.

Ну все. Это все. Это конец. Он ей не нужен. У нее все теперь по-другому. Он может быть свободен. Ее все любят, все добиваются, она – самая красивая девушка фестиваля, а он – никто. Он – никто? Он – будущая звезда с мировой славой, только они об этом не знают!

Митя шел по коридору и изо всех сил стучал кулаком по стенам. Из нескольких номеров высовывались конкурсанты – вся гостиница была заполнена только участниками их фестиваля. Митя послал троих матом, один из них запустил в него ботинок. Настроение после этого как-то улучшилось. Все-таки с девушками все очень неясно, особенно с такими, как Эля. Матом не пошлешь, не ударишь, и она как-то неопределенно себя ведет…

Митя вспомнил, что со вчерашнего дня так и не включил телефон. Что там произошло за это время с отцом, лучше не думать. Может, и не включать его теперь уже? А то будет взрыв. А ведь Митя может и взорваться в ответ. У него и так нервы на пределе.

Ровно к часу он подошел к концертному залу, откуда была слышна музыка. Эля выбежала к нему разрумянившаяся, до невозможности красивая. У Мити даже все заныло внутри. Все – сердце, зубы, живот… Про то, что еще теперь в его организме реагирует на ее приближение, лучше не думать… А как об этом не думать? Это же главное… Митя изо всех сил постучал себя по щекам. Конечно, щеки тут ни при чем, но как-то нужно попытаться привести себя в чувство… Вот она какая взрослая жизнь, оказывается… Достаточно сложно быть самцом. Нужно привыкать, уметь владеть собой. Митя прокашлялся, поправил соломенную шляпку.

– Шляпу сними, иначе не пойду с тобой, – с ходу сказала Эля.

Митя было нахмурился, но она быстро поцеловала его в щеку, и Митя, ощутив на щеке ее губы, тут же потерял контроль, разулыбался, шляпу сдернул, руки как-то сами собой задвигались, он начал говорить что-то очень смешное, очень, от чего самому захотелось смеяться, напевать американскую потешную песенку, в ноль написанную про Митю и его нынешнее состояние… «I’m toо sexy for my hat… too sexy for my hat»[3]…

Митя пел, смеялся, то обнимал Элю, то попытался ее приподнять, один раз умудрился поцеловать, попал мимо щеки, прямо в ухо, хорошо, что у нее нет сережек, оказывается, так здорово целовать ее мочку, нежную, чуть пушистую, можно попробовать еще раз, он не распробовал… Эля отталкивала его, но как-то не всерьез, так что хотелось снова и снова трогать ее, обнимать, пытаться целовать – то в висок, то в шею, то рядом с губами – такое тоже удивительное место, там, где у Эли рождается улыбка, – и у всего свой вкус…

– Кажется, я немножко сошел с ума… – Митя услышал свой голос и рассердился. И зачем он это говорит? Что это? Кто это говорит? Он прекрасно себя чувствует вообще-то…

Но совладать с собой было невозможно. Он говорил, делал совершенно не то, что собирался. Он собирался идти батиными шагами, широко раскидывая ноги, гордо, независимо, с прямой спиной, чуть откинувшись назад. А вместо этого скакал вокруг Эли, хохотал, пел, приставал к ней и был от этого совершенно счастлив.

– Велосипеды! – напомнила Эля. – У нас хватит денег?

– У меня есть деньги! – Митя достал остатки евро. – А сколько они стоят, кстати?

На велосипеды им хватило, тем более что вечером, перед гала-концертом, предполагался прощальный фуршет, можно было сэкономить на обеде.

Оказалось, что Эля ездила хорошо, смело и свободно, не так, как обычно катаются девчонки, кокетничая и боясь упасть. Эля гналась по берегу так, что Мите пришлось догонять ее.

– Ну, ты даешь, – запыхавшись, он обогнал-таки ее и встал наперерез. – Куда поедем?

– До границы с Литвой! – засмеялась Эля. – У нас времени много.