Страсти по опере

Есть старый, но очень хороший театральный анекдот. Стоят у рампы после премьеры новой, современный оперы мама с маленький мальчиком. «А это кто?» — спрашивает мальчик, указывая на вышедшего на поклоны автора. «Это композитор!» — отвечает ему мама. «А разве композиторы живые бывают?» — изумляется тот.

От «Доротеи» до «Золотого телёнка»

Первым живым композитором, которого я встретила после прихода в театр Станиславского и Немировича-Данченко, была Газиза Ахметовна Жубанова — я участвовала в премьере её оперы «Москва за нами». А вторым — Тихон Николаевич Хренников.

В 1983 году он принёс в театр свою комическую оперу «Доротея», написанную по комедии Ричарда Шеридана «Дуэнья». БÓльшая часть эта музыки была использована в снятом по ней же одноимённом фильме.

Составы Хренников выбирал сам, прослушивая молодые голоса труппы. Среди действующих лиц была сама дуэнья — любвеобильная, со своеобразной внешностью перезревшая дамочка с наливным и очень пробивным голосом, её роль прекрасно исполняли Лидия Захаренко и Эмма Саркисян. Была типичная инженю, этакая куколка Инес — лёгкое сопрано. А в центре любовной и даже, я бы сказала, вокальной интриги — Леонора.

В ней автор хотел видеть прежде всего красавиц с хорошей фигурой, в которых все влюбляются наповал. И вдобавок — с полновесными лирико-драматическими голосами, которые могли бы насытить действие яркими красками, эмоциями, всё-таки действие происходило в Испании!

Работалось очень интересно, очень креативно и даже смешно. Потому что общаться с живым автором — это совсем иное, нежели угадывать его намерения только по нотам. И для премьеры, а также для спектаклей, на которых ожидались важные персоны Тихон Николаевич выбрал меня.

После «Доротеи» я участвовала ещё в одной премьере оперы Хренникова — «Золотом телёнке», который по-своему «Доротею» продолжает. Роман Ильфа и Петрова — великолепный сюжет для музыкальной комедии, а у меня в ней была очень эффектная и очень смешная роль Зоси Синицкой. Партнёры были просто как на подбор — роль Остапа исполнял, например, Анатолий Лошак! — и мы на сцене очень веселились, получая и от музыки, и от самих себя огромное удовольствие. А Шароев, помню, однажды сказал: «Какая красивая у нас артистка и в каких чудесных шортиках она будет в пляжной сцене!»

Позже музыкальный критик Мария Бабалова, написала обо мне не без сарказма: «Когда у нас в СССР, не было секса, Казарновская первая продемонстрировала очаровательные ножки в роли Зоси Синицкой». Вспоминая теперь «Золотого телёнка», я думаю, что сегодня мой образ Зоси Синицкой был бы настоящим образцом пуританства. По сравнению с тем, что вытворяют в наши дни оперные артистки на сцене. А особенно с тем, в чём они на ней предстают…

«А это не опасно?»

Я помню Тихона Николаевича удивительно лёгким, с большим юмором и очень образованным человеком. Очень ощущалось то, что он был учеником Виссариона Яковлевича Шебалина. И сразу же после начала репетиций «Дуэньи» он мне предложил сняться с ним в телевизионном фильме, где звучали его ранние романсы на слова Пушкина. В том числе и «Не пой, красавица, при мне» — он мне особенно нравился.

С Тихоном Хренниковым

Это — совсем ранние произведения, написанные вскоре после окончания консерватории. Шебалин их очень одобрял, говоря: «Тихон, тебе надо почаще обращаться к большой поэзии, ты очень интересно ощущаешь стихи Пушкина».

После фильма он предложил сделать с ним цикл его песен: «Хорошо на московском просторе» из «Свинарки и пастуха», «Московские окна» и другие. И программу эту мы с ним исполнили перед делегатами XXVII съезда КПСС со сцены тогдашнего Кремлёвского дворца съездов, прямо перед недавно пришедшим к власти Михаилом Горбачёвым.

А для меня тот период был, не буду скрывать, очень трудным — о нём я немного рассказала в главе о «Китеже». Меня «закрывали» везде и всюду, обвиняя в связях с американским послом, который посетил с супругой мой спектакль и подарил цветы! Некоторым солистам театра Станиславского и Немировича-Данченко — не будем их называть пофамильно, они ещё здравствуют — не нравилось отношение Хренникова ко мне. Они меня явно приревновали и скоренько накатали на меня донос «куда надо». «Я же тогда поручился, — сказал Хренников, — что она ни в кого бомбу не бросит и Америку со сцены прославлять не будет. Что это за ерунда?»

Я прекрасно помню один из дней рождения Тихона Николаевича в их квартире на Сивцевом Вражке. Мне позвонила тогда супруга Тихона Николаевича, Клара Арнольдовна: «Любочка, мы очень хотим тебя видеть у нас. Может быть, ты споёшь арию Леоноры из „Доротеи“? Будет Муслим Магомаев, будет Аллочка Пугачёва».

Там я с Пугачёвой, которая, аккомпанируя себе за роялем, исполняла песни Хренникова, и познакомилась. Я спела Леонору, и Пугачёва мне говорит: «Ой, а меня тоже так учили — оперно, но это не моё…»