Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Это отличный вопрос, ответ на который может открыть некоторые секреты упомянутого отторжения одной культуры от другой. Уже в средние века «визитерам» бросались в глаза различия между одним и другим типом бытовой культуры. Там – уже уложившаяся, состоявшаяся каменная цивилизация, со своими Возрождением и Реформацией, здесь – деревянная Русь, с разбросанными по необъятным просторам монастырями, с явлением старчества, борьбой с Ордой и иными кочевыми племенами, которая еще не забылась в Европе и с облегчением воспринимается западным сознанием – «спасены» (о чем писал и Пушкин).

Но главное, что подчеркивали наблюдатели с западной стороны, что они сами – это культура, свет, просвещение, а здесь, на Руси, пока еще дикость, тьма, варварство. Сама установка на негативное восприятие русского носила почти абсолютный характер (и как тенденция сумела сохраниться вплоть до наших дней). Во многом именно это привело к тотальному искажению российской истории, как она рассказывалась западными хроникерами. Факты эти сейчас хорошо известны – и сказочное преувеличение зверств Ивана Грозного, и намеренное искажение взаимоотношений с Ордой (сейчас становятся доступны факты, которые значительно отличаются от того, что излагалось ранее, о якобы решающем отрицательном влиянии и г а на историю России, – а это был взаимный процесс, и русские князья ходили с походами в Золотую Орду ничуть не реже, чем ордынцы на Русь), и подчеркивание дикости, неграмотности народа, что, напротив, было вовсе не так. Найденные артефакты (берестяные грамоты) говорят о том, что жители русских городов были в основном грамотными.

Конечно, отмечалась разница в христианском вероучении. Но что, разве русскому православному человеку было какое-то дело до церковных решений 1054 года, окончательно разделивших западную и восточную ветвь христианства, тем паче, что крещение Руси состоялось чуть более полувека до этого разделения? Да, внутри были свои серьезные раздоры, произошел в итоге раскол русской церкви, собственно длящийся до сих пор, но и те (ортодоксальные христиане) и другие (раскольники) воспринимали католичество и все другие реформаторские ереси как немыслимую, ужасную историю духовного заблуждения, в которую, по счастью, не попадает православный человек. И здесь очень важный момент ментального и мировоззренческого толка.

Можно вообразить себе некую теоретическую дилемму, в рамках которой одна часть европейских цивилизованных народов (западных), пройдя через Реннессанс, религиозное реформаторство, через создание того, что можно назвать капиталистическим способом производства, изначально ориентируется на «дурное», испорченное, греховное в природе человека и выстраивает социальные механизмы именно таким образом, чтобы компенсировать ущербность такого человека. Но если говорить не о социальных аспектах такого подхода, а о культурных, то картина становится страшноватой – человека исправить нельзя – с точки зрения этой концепции, так как по своим онтологическим характеристикам он есть существо, склонное к преступлениям, к безумствам, к обману, к наживе, эгоистическому поведению и игнорированию мнения и поведения других людей.

Другая часть христианского мира, к которому относит себя Россия (а в определенном смысле только она и сохранила это принципиальное духовное различение с другой стороной), выстраивала свое представление о человеке и его внутреннем содержании, исходя из того, что греховное состояние человека преодолимо через раскаяние, молитву, через прощение, через праведную и честную жизнь. Клеймо прокаженности человеческой натуры явно отсутствует в основах такого подхода к человеку.

– Очень любопытное рассуждение. Но ведь это было достаточно давно, какое это имеет отношение к сегодняшним конфликтам и противоречиям Запада и России?

Подобного рода непонимание друг друга привело к тому, что одна и другая цивилизации (западная и русская) породили разные типы человека. Причем тот тип, который развился в России, приобрел глубинную онтологическую определенность, которую невозможно изменить поверхностными реформами или социальными приемами. Запад пока никак не понял этой проблемы, стараясь то через большевистские революции, то через насаждение капитализма в России – вернуть (а по существу, освоить) себе пространство России. Замечу, кстати, что Россия с удовольствием перенимала западный опыт. Влияние французской культуры на русскую в конце XVIII и начале XIX века, немецкой – на протяжении всего XIX века – это все убедительные свидетельства того, что русская культура вовсе не стыдилась и учиться, и заимствовать у других – западных – культур.

– Но – что главное в этом разделении?