Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Так вот, основной матрице нечего нападать на свой клон, его изничтожать, это, собственно, в известном смысле борьба с самим собой. С удивлением, кстати, некоторые политологи вдруг сообразили, что без изменения сути вот этой матрицы, без возвращения к неким прежним, «архаическим» принципам и ценностям – невозможна не только победа, но и внятный военный успех. И первые месяцы показали это совершенно отчетливо. Малая часть националистически и пассионарно заряженной части населения Украины стали довлеть над во многом демотивированной русской армией.

Русские воюют или за себя, свою землю или за святую веру, но не за чужой кошелек и не за принципы, какие изначально чужды русским по духу, ментально. Пришлось срочно перестраиваться, говорить о необходимости идеологии, о катастрофичности ориентации на исключительно западный, потребительский образ жизни, необходимо стало перестраивать систему образования, корректировать культурную политику, возрождать жизненно важную и необходимую для суверенного государство промышленность, в том числе и военную. Вдруг стали воспевать русский патриотизм, за который еще недавно зажали в тюрьму, а националистов Лимонова нещадно уничтожали. Оказалось, что уничтожали сам русский дух. Вот такие кульбиты совершает современная русская история (да и украинская в том числе), хотя перспективы подобного развития русской цивилизации в ее искаженном современном состоянии просматривались на протяжении последних 30 лет. Нужен был абсцесс, чтобы болезнь стала ясна, но успеет ли выздороветь больной – не ясно.

Представляя свою книгу «Запад и Россию» на конференции в сентябре 2022 года (даты очень важны), я заявил, что перед нами безусловный гражданский конфликт, продолжение той самой гражданской войны, какая в своем незатухающем виде (на протяжении последних 100 лет) вышла на поверхность после распада СССР, но все искала подходящую для себя историческую форму. Форма была, в итоге, не без помощи Запада, найдена, и через нее полезли все загнанные в подпол конфликты и противоречия, накопленные и в царской России, и в период Советского Союза (особенно). Оказывается, ничто не забыто и никто не забыт[8].

Та запоздалость развития России, о которой автору приходилось писать в других своих работах, обнаружила себя на новом историческом перегоне, обремененная болячками, ненавистью, нетерпимостью, различного рода требованиями и претензиями ее соседей и других народов. По большому счету мы вернулись в состояние сразу после революции 1917 года, когда начался процесс распада императорской России и создание чего-то нового на ее обломках. Оказалось, что это новое скрепили не очень умело и не очень крепко, а главное – оказался ложным главный лозунг тогдашнего гражданского столкновения – как бы прежних эксплуататоров (белые) с победившим народом (красные). Имея под собой немало социальной и исторической правды, он, этот лозунг и соответственно – идеология советской власти не заметили (или они были проигнорированы в перспективе общемировой революции) других ментально-ценностных противоречий и конфликтов, нашедших свое выражение в националистически искаженных формах отношений этносов друг с другом и иным сопутствующим этим процессам созерцанием.

Единственно, что в этом месте может подчеркнуть автор, понимая, что, скорее всего, развязки этих противоречий ему не удастся рассмотреть при собственной жизни, что глубинно он на стороне России: при всей неуклюжести, неповоротливости, бесконечном совершении ошибок, особенно при создании «нового общества», она – его родина, она – права уже в том, что она одна-единственная

для него и другой быть не может. Но она исторически также оправданна и тем своим титаническим, но по сути утопическим усилием в желании построить государство на базе дружбы народов друг с другом.

* * *

Россия заявила сразу после начала операции о желании достичь какой-то договоренности с Украиной, и даже начались соответствующие переговоры в Стамбуле. Вероятно, сама демонстрация военной силы была достаточна для России, чтобы показать миру серьезность своих намерений и таким образом заставить Запад пойти на определенного рода уступки, заставить его учитывать интересы российского государства. Но ввязавшись в долговременный конфликт, продолжая действовать ограниченным количеством войск, Россия, как никто другой в мире, умеет, сжав зубы, продолжать воевать даже тогда, когда все остальные давно пошли бы на примирение.