Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Каждый русский человек, говоря на русском языке, говорит и от имени поэта; задумываясь во время войны о родных могилах, какие необходимо защищать, он поступал так потому, что так поступил бы и поэт. В каждом произносимом слове, в каждой мысли о родной природе, об отечестве, в чувствах умиления к своей единственной России – продолжает жить Пушкин. Его, конечно же, специальное «оживление» властью накануне нападения Германии совершило в итоге чудо. Как-то в народе растворилась боль утрат и переживаний по поводу разора и безумств революции и гражданской войны, по поводу жертв коллективизации и неоправданных репрессий. Вновь обнаружились у всех русских людей «поле тождественности» и близости друг к другу, понимания себя неразделимой общностью, целостным телом, без чего ту страшную войну невозможно было бы выиграть.

Да и в последующем эта, странного замеса, советская власть, в которой, после чисток и террора 30-х годов, совсем немного осталось представителей старой культуры, какие могли бы отрефлектировать всю эту деятельность по возврату старых имен в рамках интеллектуальных формул с отсылками не столько к марксистским источникам, сколько к собственной традиции, – обращалась к вечным ценностям русской культуры и русского духа, без чего никакие заклинания идеологического толка не работали.

Власть частично поняла, частично угадала – уже во время самой войны – что есть более универсальные и работающие архетипы национального сознания, и широко использовала эти культурные, по существу, механизмы во время военных действий, отказавшись от комиссаров в армии, введя единоначалие в войсках, возвратившись к форме старой русской армии с погонами, создав ордена и медали Кутузова, Суворова, Ушакова, Нахимова, салютуя освобождению городов, проведя парад 24 июня 1945 года совершенно в духе старых триумфальных праздников русской армии.

Слова Россия и русские вдруг вышли на первый план и заместили собой слова о социализме и коммунизме. Все эти смыслы нанизывались один на другой и создавали (а по сути, воссоздавали) ментальную опору государства и народа, какая связывается духовными ценностями гораздо сильнее, чем любая идеология.

Раздел второй Философия, мифология, история культуры. Работы последних лет

О мифологической основе русского мимесиса применительно к историческому нарративу (К 95-летию со времени написания «Диалектики мифа» А. Ф. Лосева)

Данная статья появилась в процессе работы ее автора параллельно на нескольких научных, но не только, направлениях.

С одной стороны, он размышлял над тематикой научного доклада, какой необходимо было подготовить к Вешенским чтениям-2022, с другой, обработка накопленной и еще не освоенной научной литературы последних лет и принадлежащих перу, в том числе, не совсем близких (по убеждениям) автору данной публикации исследователей, вызывала естественное желание с ними поспорить. Среди последних была работа Бориса Парамонова «Долгая и счастливая жизнь клоуна», посвященная А. Ф. Лосеву, с опорой на его книгу «Диалектика мифа» [1]. Для обоснованного ответа пришлось заново перечитать лосевский текст о мифе. Был еще один, чисто психологический, импульс: в статье как-то залихватски и в духе бессмертного Шарикова, булгаковского героя, описывалась эта знаменитая работа великого нашего философа и эстетика [2, с. 183].

Учитывая серьезность самой темы и неуместность тона статьи, захотелось на нее ответить. И, как это часто бывает, ответ перерос в отдельную работу о мифологизме русского сознания как родовой его черте и о том, какой блестящей иллюстрацией данного тезиса выступает творчество нашего национального гения – М. А. Шолохова. Но не только донской писатель стал подверстываться под рассуждения о русской мифологии, а и другие наши писатели, такие как Толстой, Достоевский, Мандельштам, Ахматова, Бродский, Распутин и множество иных замечательных авторов. Они, ломая всякую хронологию, рамки исторических и эстетических эпох, стали предъявлять свои права на данную площадку мифологических образов, архетипических принципов описания действительности. И вообще, очень странные стали вырисовываться в сознании автора сюжеты, явно превышающие размеры скромной «однолистной» статьи, когда приходиться заниматься глубинными процессами формирования национального, и не только литературного, сознания. Речь на самом деле должна вестись о содержании и формах идеального отражения реальности, сложившегося в рамках данного типа культуры, об особенностях сформировавшейся как отдельной и специфически неповторимой русской цивилизации.