Страсти по «Спартаку»

Хотя по очереди в том матче должен был стоять Анзор Кавазашвили. Об этом он сам пишет в своих мемуарах.

Почему Морозов предпочел в том матче Яшина, для всех до сих пор остается загадкой.

Никогда не забуду, как тогда, будучи девятилетним пацаном, пробрался в пионерскую комнату. Матч начинался поздно вечером, и был прямой репортаж по Центральному телевидению, меня пожалели пионервожатые и не прогнали спать.

Прошло всего лишь двадцать лет после войны. Вожатые и обслуга пионерлагеря шутили, что сначала немцы вспомнят сорок первый, а потом сорок пятый.

Мог ли я тогда подумать, что когда-нибудь буду жить в Германии!

После игры с мной была истерика, а старшие успокаивали и говорили:

— Будет еще на нашей улице праздник! Не плачь, пацан, станем и мы чемпионами мира.

С того полуфинала и ждем… И чуть не дожались летом 2018 года на ЧМ в России.

Эх!

Если бы не пижон Смолов, то, может, и прошли бы хорватов по пенальти.

Лишний раз убедился. «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса». Немецкий философ Гегель как в воду смотрел.

МХАТ

В 1969 году впервые попал во МХАТ на спектакль «Синяя птица» по пьесе Метерлинка. Дедушка дружил с народным артистом СССР Петкером, и тот сделал две контрамарки.

В роли Хлеба — заслуженный артист РСФСР Озеров, меня это ну очень интересовало, из-за этого и шел. Хотелось с ним поговорить, и с великими мхатовскими стариками тоже.

Вся Москва была полна слухами, что старики свой великий «гопкинс» вытворяли аж в кабинете у министра культуры СССР Фурцевой.

Надо ли говорить, что весь МХАТ, во главе со стариками и Озеровым, болел за «Спартак», об этом знали все.

На Яншина даже была написана эпиграмма:

Скажу вам не тая,
Любой увидеть мог.
Артист в команде «Спартака»
Двенадцатый игрок.

И вот после спектакля Петкер проводит меня и дедушку за кулисы в гримерку к Озерову. Беру автограф и спрашиваю (дело было весной):

— Николай Николаевич, станем мы в этом году чемпионами?

Он отвечает:

— Должны непременно, такой сильной команды у нас не было с пятьдест шестого года.

Ну а дедушка толкает меня в бок и говорит:

— Спроси про «гопкинс».

Открываю рот, а Озеров говорит:

— Вот Петкер стоит, он как действующее лицо лучше расскажет.

Дело было вот в чем.

Группа народных артистов СССР — Петкер, Ливанов, Яншин, Грибов, Прудкин, Белокуров, Блинников и другие вытворяли такой фортель.

Где бы они ни находились, если кто-то из них говорил в присутствии другого: «Гопкинс!» — тот обязан был подпрыгнуть с этим словом.

Говорили они это везде: на репетиции, в МК партии, в ВЦСПС, в Кремле, везде, где можно и нельзя…

А что с ними можно было сделать? Великие старики!

Прознав про это баловство, вызывает их всех к себе одновременно Екатерина Алексеевна Фурцева, министр культуры СССР.

Дать пизды, так сказать, в профилактических целях, и в самый разгар пропиздрона Борис Николаевич Ливанов, папа «Карлсона» и «Шерлока Холмса», возьми да и рявкни:

— Гопкинс!!!

И что вы думаете?

С дружным криком…

— Гопкинс!

…все мхатовские старики взяли и подпрыгнули в кабинете у Фурцевой. Вот такие были великие болельщики у «Спартака»…

Был свидетелем еще одной истории с участием артистов и футболистов.

Зимой 1975 года, после награждения «Спартака» серебром, было еще и чествование в ЦДРИ.

Тогда была такая традиция — великие старики Грибов, Яншин, Станицын, Ливанов, Петкер, Прудкин, Белокуров и другие мхатовцы устраивали своего рода классный капустник с поздравлениями любимому клубу.

Но поскольку за нас болели еще вахтанговцы и многие другие московские театры, то такие вечера проходили в Центральном доме работников исскуств.

Так получилось, что сидел впереди, а зал-то небольшой, и рядом оказался фотокорреспондент газеты «Советский Спорт» — легендарный вратарь Хомич, герой английского турне 1945 года.

Команду поздравлял также Константин Иванович Бесков, он тогда возглавлял олимпийскую сборную и привлек в нее добрую половину состава «Спартака».

Хомича он подколол:

— Поздравь и ты тоже, но не так, как в Англии в 45-м.

Позже я узнал, что в 45-м году на экраны страны вышел фильм «Леди Гамильтон», успех был огромный. Американское кино про любовь, с Вивьен Ли и Лоуренсом Оливье в главных ролях.

И вот якобы на приеме в российском посольстве слово дали Хомичу.

Прием был по случаю окончания легендарного турне московского «Динамо» по Великобритании, ну Хомич маленько застеснялся, но вышел и сказал:

— Леди и Гамильтоны!

Переводчик взял, да и перевел:

— Лэдис энд Гамильтонс!

Англичане люди с юмором, поэтому смех стоял гомерический.

Вот такая была история про Хомича.

Спартаковские ветераны тоже любили пошутить. В конце 60-х годов довелось отдыхать в одном подмосковном доме отдыха со знаменитым спартаковцем Павлом Александровичем Канунниковым. Будучи желторотым пацаном, но уже вполне сформировавшимся «спартачом», слушал его рассказы о футболе 30-х годов, раскрыв рот.

Несмотря на огромную разницу в возрасте, довольно много времени проводили вместе. Однажды, собравшись с духом, спросил.